— Потом, в Карпатах, мы этого Козла хорошо проучили. Наш коллектив умел такую «хворобу» выводить, — сказал Михаил.

— Само собой, — согласилась она. — Разве ж можно подростка обидеть? Это еще почти ребенок. Взрослые — те хоть умирают, все понимая. А подростки — они так жить хотят, так во все хорошее верят! Не видят они перед собой смерти, даже когда она уже в головах стоит... Впрочем, смерти и взрослые не очень-то боялись: слишком часто она рядом крутилась. После иного тяжкого боя, когда хоронят убитых, думаешь: «Хорошо их хоронят, с почетом. А может, нас некому будет и в землю положить?»

И про всех, кто умер, кого, навеки заснувшего, положили после боя в родную, а то и чужедальнюю землю, вспоминает Лида до сих пор с острой, не притушенной временем болью.

Но иногда Лида и сердится, говоря о прошлом.

— Помните, как мы группу пленных отбили? Все обезножевшие, едва ползут. Но чует мое сердце: они нарочно ноги поморозили, потому что воевать не хотят. А тут еще, как на грех, застряли эти паразиты при переходе на железную дорогу. Ну что ты с ними сделаешь? Я и выругалась вдруг! Сроду такого не произносила. И удивительное дело: они сразу бегом — помогло.

Заспорили о тех, кого Лида заподозрила в дезертирстве.

— Они и вправду ноги поморозили! — утверждали мужчины.

— А чего ж я не поморозила? Всю зиму в худых сапогах, на одну портянку ходила.

— Так то ж совсем другой, южный организм! Люди привыкли к другому климату! — оправдывали их.

— Мало ли у кого какой климат! У нас в соединении тридцать семь разных национальностей было! — настаивала на своем Лида. — Когда дерешься как надо, не замерзнешь!

Неожиданно кто-то сказал:

— Смелость — качество не врожденное. Это воспитывать надо.

Но Лида, добрая, отзывчивая, продолжала сердито перечислять, кто и когда был на ее глазах трусом.

— Один раз каким-нибудь поступком покозырять перед начальством не так трудно. А чтобы каждый день да еще и когда никто не видит! — И твердо заключила: — Трусость только от эгоизма бывает.

Она имела право на такие слова. Ее собственное мужество никогда не было броским, эффектным, картинным, — она просто делала свое дело независимо от того, легко это или тяжело.

Зимой, в мороз, бросилась в реку спасать раненых. Потом долго душил ее кашель — чуть не отравили партизаны свою медсестру, леча ее каким-то чертовым трофейным кодеином... А во время Карпатского рейда Лида была ранена в обе голени навылет. Шла едва-едва. Будто каменные глыбы, переставляла ноги. И все-таки шла, уступив место в повозке другому раненому товарищу.

— Выдюжила, я двужильная! — объясняет она.

Про такую доброту говорят обыкновенно «бабья». Ну и пусть!.. Хватило бы в час испытаний каждому солдату той мужской неподкупной доблести, с которой прошла партизанская сестра Лида все военные опасности и невзгоды.

У Лиды Ядченко орден солдатской славы и партизанская медаль.

Вот с этим орденом на гимнастерке, привлекая всеобщее внимание, и вернулась Лида после рейдов на Сан и Вислу к себе в Белоруссию, в Хойникский район.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.