Майор Вихрь

— Поляки могут делать все что угодно, — ответила Ирена, — только они не умеют нарушать данного слова.

— А деньги? Откуда я возьму столько денег?

Когда арестовали Аню, Седой пошел по всем своим связям: любыми путями ему нужно было выйти к тюрьме. Два дня прошли впустую. Утром, когда он встретился с племянницей, та сказала:

— Знаешь, ничего нельзя обещать наверное, однако я устрою тебе встречу. Насколько мне известно, человеку из тюрьмы, некоему Шмидту, для счастья с Иреной нужны деньги. Может быть, тебе поговорить с ним?

Седой ринулся к своим связникам, знавшим персонал тюрьмы. День и ночь люди Седого устанавливали все, что можно было установить про Вацлава Шмидта.

Четверо из шестерых сказали Седому:

— Он вне связей с гестапо. С ним можно рискнуть поговорить.

Двое сказали иначе:

— Он слишком в себе. Ни то ни се. Скрытен и неясен. Такой-то и может оказаться крючком у гестапо. Те могут держать его как приманку.

...Когда Шмидт и Седой остались в комнате одни, Седой сказал:

— Послушайте, Вацлав, я знаю вашу историю. Помогите мне — я помогу вам.

— Кто вы?

— Это не тема для разговора. Я человек, у меня своя история, похожая в некоторой степени на вашу. Я люблю женщину, женщина эта сидит в вашей тюрьме. Мне нужно, чтобы эта женщина была со мной, мы уедем в горы — там мои родители, вы уедете в Швейцарию — там ваша тетушка.

— Как зовут ту женщину, которую вы любите?

— Ее зовут... — Седой закурил, пустил к потолку дым, прищурился и ответил: — Русская радистка.

— Вы с ума сошли...

— Я не сошел с ума.

— Это невозможно.

— Отчего?

— Оттого, что мне, в общем-то, дорога жизнь.