Работы Тогрула Нариманбекова, с которыми мы знакомим читателей «Смены», лишь небольшая часть того, что сделано молодым азербайджанским художником за последние несколько лет. Его картины хорошо знают не только у нас в стране, но И за рубежом.

Картины Нариманбекова написаны широкой и свободной кистью. Его живопись резка, мускулиста, монументальна, материальна. Нариманбеков не боится цвета, наборот, ищет его, не глушит краски. Должно быть, поэтому краски смелы до страстности, неистовы, ярки, как сама жизнь, но при этом они гармоничны, ненавязчивы. И речь тут идет, конечно, не о декоративных пятнах, главное – люди; и бакинские комиссары, и рыбаки Прибалтики, и нефтяники – члены бригады Я шара Гаджиева.

Скульптурность его рисунка наводит на сравнение с грандиозными барельефами мощных, словно высеченных из камня людей. Художник прибегает к гротеску и деформации, чтобы ярче подчеркнуть самое характерное в своих героях, – он не копирует окружающий мир, но воссоздает его в сложном и многообразном единстве. Как правило, необычна композиция. Но новый ракурс– это не просто находка или оригинальное построение, это всегда новый поворот темы. Сильные, энергичные линии, мазни, напряженная динамика острых и резких ритмов, цветовых акцентов– в этом Тогрул Нариманбеков. И сквозь смелый рисунок, яркость Красок, интересную композицию явственно проступает ясность человеческих чувств.

– Стиль определяется особенностями восприятия, – говорит Нариманбеков, – русский лубок и азербайджанскую миниатюру роднит многое, главным образом общность ассоциаций: женщина всегда светла, материнство всегда возвышенно. Разница только в темпераменте: звонок и прозрачен северный колорит, у нас же, в Азербайджане, густые и насыщенные тона.

Нариманбеков работает не покладая рун, одна за другой в непрестанных, мучительных поисках рождаются его картины. В мастерской я видел эскизы и наброски к новой большой работе об Освенциме: темный фон и лица узников, освещенные холодным светом прожекторов.

Его последнее, почти законченное полотно называется «Образ Баку». Не городской пейзаж, не уголок, не площади или улочки, а именно образ Вану, возникший с высоты птичьего полета. Я видел город из камня с черными крышами, пахнущий солнцем, Девичью башню – она оперлась на ветры, стрелы строительных кранов, зеленовато-синие, подернутые золотом волны Каспия...

Тематически работы Нариманбекова ие похожи друг на друга. Но пестрота не исключает единства, а в разнообразии есть гармония. Я верю: нашим зрителям предстоит еще не одна радостная встреча с молодым азербайджанским живописцем.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.