А звучал ли «звон брегета»?

«В этот день Лермонтов положил себе ехать к Пушкину...

Болезненно завидовал он людям, знакомым с ним, и краснел только при одном имени его. Он тоже мог бы познакомиться — и уж давно! — но не хотел светского пустого знакомства. Он хотел прийти к нему как поэт и не мог еще, не смел, не был уготован».

И все-таки этот воображаемый Лермонтов пошел к Пушкину, но не застал его: в этот день Пушкин дрался на дуэли с Дантесом. Лермонтов увидел, как привезли смертельно раненного поэта.

Так пишет Ю. Казаков в рассказе «Звон брегета».

Было ли так на самом деле? Вернее, могло ли быть?

Легко допустить, что молодой поэт дорожит знакомством с признанным авторитетом, которого он считает своим учителем. Поэтическим учителем Лермонтова был Пушкин. Иначе и не могло быть.

До смерти Пушкина Лермонтов был автором только одного печатного произведения — поэмы «Хаджи Абрек», опубликованной в 1835 году. Пушкин, следивший за журнальными новинками, прочел и похвалил это произведение. По свидетельству одного из современников, Пушкин читал и другие стихи молодого поэта, признав их «блестящими признаками высокого таланта». Белинский определенно пишет, что Пушкин при жизни своей застал и оценил талант Лермонтова.

По замыслу Ю. Казакова Лермонтов идет «открывать» себя к Пушкину. Но, оказывается, он уже был открыт и оценен.

Что касается будто бы «болезненной зависти» Лермонтова к людям, знакомым с великим поэтом, то для этой зависти, по-видимому, не было места: есть основания считать, что Лермонтов был знаком с Пушкиным. Так, первый биограф Лермонтова, П. А. Висковатов, определенно свидетельствует, что поэт «весьма незадолго до дуэли познакомился с ним (с Пушкиным) лично: поэты встретились в литературных кружках». Ограничилась ли эта встреча простым знакомством или были сказаны какие-то слова, мы не знаем. Здесь уже на смену исследователю приходит фантазия художника.

Но даже если пренебречь этими и другими фактами (как, например, что в день дуэли Пушкина Лермонтов был болен и, как он сам показывал перед следствием, никуда не выходил), то существует еще правда характера. Лермонтов был человеком, вовсе не склонным «изливать душу» даже близким людям. С его повышенными требованиями к себе, с высоким чувством внутреннего достоинства крайне трудно допустить желание участия, поддержки, с которым молодой автор обычно идет к признанному писателю. В том, что Лермонтов благоговел перед Пушкиным, сомнений нет, как и в том, что любил он его самой горячей любовью и среди всех современников, пожалуй, горше всех осознал его утрату. Но совсем не в характере Лермонтова было навязывание себя людям, тем более глубоко им уважаемым.

Преемственная связь между поэтами бесспорна, но далеко не всегда проявляется она в потребности знакомства, чаще эта связь обнаруживается внутренне. Это, пожалуй, важнее, хотя и не столь сюжетно эффектно.

Воздавая должное хорошей прозе Ю. Казакова, следует признать, что «звон брегета» таи, как описал это автор, никогда не звучал.

«Свет» и тени

«Будущность моя, блистательная на вид — пошлая и пустая», — признается 20-летний Лермонтов по выходе из школы гвардейских юнкеров и подпрапорщиков.

Внешне в те годы Лермонтов живет жизнью блестящего офицера лейб гвардии гусарского полка. Он ездит в «свет» на балы и маскарады, появляется в гостиных светских красавиц, участвует в веселых товарищеских пирушках. Для друзей он «Маешка», славный малый, немного странный, но который ни в чем не отстанет от товарищей, частенько сиживает на гауптвахте за разные выходки. Одна из такого рода проделок описана в шуточной поэме «Монго».

«Насмешливый, едкий, ловкий, вместе с тем полный ума, самого блестящего. богатый, независимый, он сделался душою общества молодых людей высшего круга, он был запевалой в беседах, в удовольствиях, в кутежах. словом, всего того, что составляло жизнь в эти годы», — вспоминала о Лермонтове поэтесса графиня Ростопчина.

Очень соблазнительно представить поэта в обстановке «большого света» — в гостиной красавицы, на блестящем балу, обставленном всеми аксессуарами роскоши, как это изображалось в некоторых биографических томах (правда, не о Лермонтове). Или описать судьбу несчастного офицера, гонимого судьбой: Кавказ, горы, перестрелки. Таким выведен Лермонтов в повести писателя К. Большакова «Бегство пленных или история страданий и гибели поручика Тенгинского пехотного полка Михаила Лермонтова» (изд. 1932 г.). В ней, собственно, нет Лермонтова, а есть очень мелкий человек, обозленный, язвительный, которому окружающие отплачивают тем же ядом.

Собирая материалы о жизни великого поэта, всегда сталкиваешься с их разноречивостью, и если пытаться некритически совмещать их, получится условный разноликий портрет, далекий от подлинной величины и значимости личности: внешнее правдоподобие заслонит внутреннюю правду. Получается невольное преуменьшение, искажение облика, как это и вышло в книге К. Большакова.

Натура Лермонтова сложная, но сильная, волевая, целостная, несущая в себе трагический отпечаток его судьбы. Это отмечалось многими людьми, которым приходилось его видеть. Так. И. С. Тургенев в своих «Литературных и житейских воспоминаниях» пишет:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.