Рабочий день управляющего делами Совнаркома Николая Петровича Горбунова начинался с просмотра корреспонденции. Как всегда, секретарша уже отобрала для него большую стопку самых важных писем, телеграмм, сообщений, поступавших из различных уголков земного шара. Писали отовсюду: из Архангельска и Лондона, Парижа и Владимира... Писали люди самых различных возрастов и профессий. Одна мысль, одно чувство объединяли их: тревога о здоровье Ильича. Уже много месяцев мир живет этой тревогой: тяжелый недуг приковал Ленина к постели, оторвал его от руководства страной. Лучшие доктора лечат Ленина, но болезнь не отступает. Не прекращается и лоток писем.

Вот и сегодня, 11 июня 1923 года, секретарша с них начала просмотр корреспонденции:

— Владимиру Ильичу—из Вологды, Якутска, Нарыма, Марселя, Гаааны...

На лице Николая Петровича проступило невольное удивление:

— Ленину... с Кубы?!

На плотном голубом конверте, испещренном десятком почтовых штемпелей и печатей, чья-то твердая и уверенная рука вывела:

«Николаю Ленину. Председателю Совета Народных Комиссаров СССР». И чуть ниже, в графе «адресат»: «Гавана, Куба».

В записке, приложенной к письму, Центральная комиссия по борьбе с последствиями голода сообщала, что в далекой Кубе создан Комитет солидарности с русской революцией. Разделяя цели и идеалы социалистической революции, возмущенные иностранной интервенцией против Страны Советов, неизвестные кубинские друзья организовали у себя на родине сбор средств для борьбы с голодом и для восстановления разрушенного интервентами хозяйства первого в мире рабоче-крестьянского государства. Миллионы марок собрал в те дни «Комитет помощи России в Гаване». В конверт было вложено два банковских чека, выписанные на имя Ленина...

Эти документы были обнаружены недавно в одном из Центральных государственных архивов СССР. К сожалению, в них ничего не сообщалось ни об Истории «Комитета помощи России в Гаване», «и о судьбе его организаторов.

Кто же были они, эти люди, протянувшие руку помощи первому пролетарскому государству? Рабочие Гаваны? Крестьяне, батраки табачных плантаций или сборщики урожая сахарного тростника?

Мы не знаем их имен. Но одно ясно— это были друзья. Не многие из них понимали слова «диктатура пролетариата», но каждый очень хорошо знал, что такое «свобода янки». Ведь 1917 год был для кубинцев не только годом Октября. Американский империализм, готовясь к интервенции против СССР, одновременно совершил очередную интервенцию против Кубы, высадив в Гуантанамо части морской пехоты.

Продажная пресса монополий прилагала бешеные потуги к тому, чтобы скрыть правду о нашей стране, о социализме. Стремясь запугать неосведомленного читателя «коммунистической опасностью», буржуазные газеты под аршинными аншлагами ежедневно сообщали латиноамериканцам все новые и новые «достоверные» подробности о «зверствах большевиков».

Мог ли поверить в это народ

Кубы? Той Кубы, которую американские журналисты в своих газетах цинично называли «публичным домом»?!

Нет, не мог! Невозможно было скрыть от кубинцев правду о нашей стране, о социализме. Яркое свидетельство этому— письма простых людей Кубы, документы зарождавшейся советско-кубинской дружбы. На эти письма, посланные в нашу страну в годы первых советских пятилеток и коллективизации, в дни Великой Отечественной войны, мы натолкнулись, когда сделали попытку приподнять завесу над историей полученных на имя в. И. Ленина дзух банковских чеков.

В отличие от старухи хмур и неразговорчив оказался старый железнодорожник. Несколько фраз о работе комитета, о демонстрациях и забастовках — вот и все, что удалось мне услышать. Сидим оба, молчим, неловко даже. И тут решился я рассказать ему эту самую историю в роще. Оживился дед, забегал по комнате, и не то воспоминания на него нахлынули, не то стеснение прошло, выложил он мне вот что.

...— Не раз спасала комитетчиков эта роща. Был у нее, видать, свой секрет. Да только немногие знали про него.

Чрезвычайной важности задание выполнял тогда комитет — надо было организовать свою большевистскую типографию. Избу подобрали уже, подполье вырыли, надежного человека нашли. А шрифт и все необходимое взялся доставить товарищ Антон, тот самый товарищ из центра...

Так шрифт везли на паровозе от Красноярска. Не доезжая станции, притормозил машинист, соскочили с паровоза товарищ Антон и помощник его, свой человек, надежный, правда, из служащих. Соскочили, и ну по откосу вверх карабкаться, к роще. Да, видно, следили за паровозом. Пятеро жандармов бросились за ними. Стрелять не стреляют, а нагоняют понемногу. Тут уж не о собственной жизни думать приходилось — ответственное партийное задание выполняли наши.

Странный человек, товарищ Антон! С виду интеллигентный и неприспособленный, зато как до дела дойдет — ах, какой это железный был человек! И пенснишки-то обронил где-то, пока бежал, а как ловко оружием сработал! Едва выбрались наверх, выхватил он пистолет и выстрелил. Жандармы — на землю. Когда же через минуту подняли головы — наших и след простыл.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.