Другие два метода–исследование биожидкостей в магнитном поле.

Известно, что при каждом патологическом процессе белки вырабатывают шлаки – необратимые продукты обмена (например, холестерин, канцерогенные вещества и др.). Эти шлаки в отличие от самой крови являются парамагнитными, то есть проницаемыми для магнитных волн. И вот если сыворотку крови поместить в магнитное поле, магнит как бы уберет, вытянет эти шлаки из сыворотки. Рассматривая в фазово-контрастный микроскоп препарат, подвергшийся воздействию магнитного поля, можно увидеть характерные для различных заболеваний зернистые образования, которые не видны в натуральной биожидкости. Профессор Сельков сделал более двух с половиной тысяч микрофотографий, он проследил характерные изменения белковых структур при семнадцати болезнях и составил альбом, пользуясь которым врач может поставить диагноз.

И еще один метод – выяснение так называемой удельной магнитной восприимчивости биожидкостей на весах Гюи. Последний метод пока еще в стадии разработки.

Все, о чем говорилось выше, относится к исследованиям организма человека, к предупреждению заболеваний, которые человек переносит. Но ведь поскольку эти методы основаны на изучении свойств молекулярной структуры белка, а белок, как основа всего живого, имеется не только в организме человека и животных, но и в растениях, не значит ли это, что методы профессора Селькова применимы и в агрономической науке, в сельском хозяйстве? Евгений Алексеевич отвечает на этот вопрос утвердительно. Более того, у него есть некоторый опыт исследования заболеваний растений. Воспользовавшись им, агроном может установить, не заражены ли семена, не вырастут ли на поле больные всходы, не будут ли заражены в результате сева вслепую все соседние поля? Видимо, кет нужды объяснять, какое это значение имеет для урожая. И не только для урожая, но и для выведения хороших пород скота, для предупреждения инфекционных заболеваний животных.

В настоящее время в Ленинградском филиале ВНИИМИО, в лаборатории радиоэлектроники построен макет опытной конструкции диэлектрометра, и прибор передан в клинику на испытания. Каковы окажутся их результаты, пока говорить трудно. Известно, что путь любого открытия далеко не всегда бывает прям даже на последних этапах. В институте предполагают изготовить в текущем году 10 приборов, и, если все будет благополучно, чертежи передадут промышленности.

Ну, а дальше? Как быть с другими методами Селькова, с их дальнейшей разработкой? Ведь ВНИИМИО не может заниматься биологическими исследованиями, а для Института экспертизы трудоспособности и организации труда инвалидов, находящегося в ведении Министерства социального обеспечения, эта работа в некотором роде побочная. Видимо, целесообразно было бы организовать какой-то научно-исследовательский центр – специальную лабораторию. Кстати, еще в 1939 году народный комиссар здравоохранения СССР издал приказ об организации в Ленинградском филиале Всесоюзного института экспериментальной медицины лаборатории под руководством Е. А. Селькова. Но война не дала развернуть работы.

Думается, что теперь и Министерство здравоохранения СССР, и Академия медицинских наук, и Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук имени Ленина должны проявить большую заинтересованность в работах профессора Селькова, в их дальнейшей судьбе.

Несколько лет назад я слушал беседу одного видного ученого о кибернетике. Он с увлечением рисовал совершенно невероятные картины возможностей новой науки. Он говорил, что электронные машины могут не только выполнять чуть ли не молниеносно сложнейшие вычисления, но научатся играть в шахматы, переводить книги с других языков, сочинять стихи и даже заменить врача... И если тогда машина-шахматист восхитила присутствовавших и мы представили себе, как это, видимо, сложно, но не невероятно, а машина-поэт, не просто рифмующая строки, но создающая эмоциональные поэтические образы, вызвала оживление («Ползучий страх к развалинам, приник, и тени кружатся, край моря очертив, и ветер повторяет чайки крик, дождю-мечтателю дав утренний мотив» –этот опыт кибернетической поэзии сразил наше воображение), то уж машина, лечащая людей, показалась несбыточной фантазией.

И вот теперь, беседуя с Евгением Алексеевичем Сельковым, я подумал: ведь он рассказывает мне об «электронном враче».

– Возможен ли «электронный врач»? Это, конечно, пока еще мечта, фантастика, – улыбается Евгений Алексеевич, и я улавливаю за его улыбкой мысль, которую он не хочет высказывать вслух.

Но, в самом деле, одна из наиболее сложных проблем, с которой встречается врач, – постановка правильного диагноза заболевания. Эту задачу может разрешить радиоклассификатор профессора Селькова – электронный диагностик. Значит, первый этап разрешен? Остается второй – назначение способа лечения, – проблема, уже сейчас практически разрешимая. Ничего принципиально нового в этой задаче нет. Существуют электронно-счетные машины, в которые так же, как и любые другие программы, можно заложить весь опыт мировой современной медицины, опыт, каким не обладает ни один врач на земле, и такая машина, сопоставив все диагностические данные, все «за» и «против», выдаст рецепт лечения. А с помощью сельковского прибора можно будет контролировать ход лечения и вносить поправки.

Я представляю себе усмешку специалистов, читающих эти строки. Я вижу снисходительную улыбку Евгения Алексеевича.

– Если бы все это было так! – восклицает он. – Но ведь мы не придумали еще порошки и микстуры от всех болезней! Не забывайте, что современная медицина, несмотря на колоссальные достижения, не преодолела всех врагов человечества: многие болезни до сих пор не побеждены ею. И, может быть, одна из главных проблем, стоящих перед медиками, – проблема преждевременного износа организма – старость.

Я чувствую, что задел за самое сокровенное. О долголетии Евгений Алексеевич может говорить самозабвенно и убедительно, ведь его работы в конечном счете устремлены к этой идее, ибо профилактика заболеваний– это предупреждение старости. Когда в нашей стране будет развернута сеть профилактических пунктов, когда врачи получат возможность следить с помощью диагностических приборов за состоянием здоровья своих пациентов, не допуская до болезни, предупреждая ее, будет сохранено здоровье, а следовательно, увеличится и продолжительность жизни. Наблюдения за «долгожителями», в том числе и методами, о которых я уже рассказал, убедили ученого в этом. И я не побоюсь упрека автора в том, что я разбалтываю его тайны, и назову еще одну проблему, на которую он наткнулся в своих исследованиях и над которой он предполагает работать в будущем, – это «прививка долголетия». Но на эту тему Евгений Алексеевич предпочитает пока не распространяться.

Я пытаюсь возражать ученому. Мне кажется, что неправомерно в наше время отводить столь значительную роль в борьбе за продолжительность жизни людей только медицине. Видимо, вопрос все еще остается социальной проблемой. И это нашло отражение и разрешение в Программе, принятой XXII съездом Коммунистической партии: значительное улучшение материального благосостояния народа, грандиозное жилищное строительство, сокращение рабочего дня, повышение культуры и образования и, наконец, медицинское обслуживание...

– Имейте в виду, – отвечает мне ученый, – в коммунистическом обществе социальных преград на пути к здоровью и долголетию не будет. И проблема целиком ляжет на плечи науки. Следовательно, медики не могут прийти в коммунизм с пустыми руками.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.