Самый скучный человек на свете – Жичин.

Он сидит у печурки, потирая жилистые руки, уже второй час и все говорит о делах: о том, что им опять подсунули старье, а не аккумуляторы, что провода до пятого пикета вряд ли хватит, что в таких условиях полевых надо платить не пятьдесят, а все сто процентов.

Еще Жичин склонен сокрушаться о том, что некоторые девушки по молодости своей не понимают, как много теряют они в одиночестве. Но эту тему Алла объявила запретной, и он делает вид, что заходит в вагончик-лабораторию просто по делам.

Надевает после работы свой лучший костюм – светлый, в рубчик, ядовито-зеленый свитер, присаживается у печурки на узенькую скамейку и говорит...

Речь у него нескладная. Скажет несколько слов и замолчит, и тогда слышно, как шуршат за дощатыми стенами ледяные торосы.

Неделю назад, когда выкидной отряд впервые заночевал на заливе, Алла несколько раз просыпалась от этих шорохов. Все казалось, что вот-вот разверзнется скованная до поры глубина и поглотит их кочевые вагончики вместе с трактором.

Но трещины раздавались не шире чем на ладонь, а торосы теснили друг друга где-то в стороне, так что беспокойство было напрасным. Со временем к этим шорохам можно было бы привыкнуть так же, как к шелесту дождя по крыше.

Пройдет еще несколько дней, их санный поезд двинется дальше, и новая «околица» будет убираться в скалы или выходить на какое-нибудь заснеженное ягодное болото, которыми так богат Северный Сахалин. Ступишь ногой невпопад, и из-под ног твоих выстрелит сугроб заполошной белой куропаткой. Да так, что сердце зайдется.

И только протопчешь тропку к спорящему с морозом ручью – пора снова сниматься с места. И вроде бы жаль в такие минуты оставлять обжитое, а душа уже томится по новизне, и ждет ее, и торопит. Видно, оттого, что убежденные нефтеразведчики ничего общего с домоседами не имеют.

Алла считает себя убежденной. Она уже не жалуется на засилье консервов, заправски сулит чертей магнитным бурям, которые срывают график работ, и носит самую модную обувь в здешних местах – валенки зимой и резиновые сапоги летом.

Сегодня на заливе морозно: февраль только-только вступил в свои права. А в вагончике Ташкент. Напротив стола, за которым сидит Алла, проглянула из доски янтарная смоляная капля. Любопытно стало, наверное, кто же так раскочегарил печурку.

Оторвавшись от чертежа, Алла устроила легкую разминку пальцам – уж очень занемели от карандаша.

Жичин истолковал этот жест по-своему. Он распахнул дверцу железной времянки и с трудом втиснул туда еще две березовых чурки.

– Костюм измажете.

– Ерунда. Еще один купить можно.

– Да вы богатый!

Он не заметил, как чуть раздались в усмешке ее губы.

– Будьте спокойны. На двоих хватит вот так, – чиркнул он жилистой ладонью «о горлу. – Можно купить хороший дом с садом.

– И с курятником? Жичин вздохнул.

– Тяжелый ты человек, Алла.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.