По вечерам Геннадий заходит к Эрику Ватману поговорить о поэзии. Когда все посетители покидают учреждение, Эрик (он тоже архитектор) открывает шкаф, достает чемодан, и считается, что он уже дома. Разговор можно вести в «домашней обстановке».

А Геннадию хочется читать стихи большой аудитории, он влюблен в поэзию, и ему непременно нужны единомышленники или хотя бы противники: они ведь тоже возможность для утверждения его привязанностей. Поэтому Геннадию трудно понять «трезво» думающих и с откровенным сожалением недоумевающих: «Сами на улице живете, а требуете помещение для клуба?!»

Они мечтали о нем еще в Москве. А в Целинограде оказалось, что с идеей клуба молодых специалистов уже носятся приехавшие сюда чуть раньше такие же, как они, вчерашние вузовцы — врачи, учителя, музыканты, актеры. Начались дебаты. Какие секции открывать, кто может считаться членом клуба и кто не может им быть? Дискуссии затягивались до ночи. Собирались в обкоме комсомола у инструктора Зины Матюшенко, она близко к сердцу приняла их идею, гурьбой ходили в горком ВЛКСМ: «Давай, секретарь, помогай добывать помещение».

...Мы сидим в маленькой комнатушке домика-будочки. Это кабинет директора Целиноградского парка Миши Банщикова.

— Наш клуб еще не родился, а вот противники у него уже были: «Что это за клуб такой, и почему «молодых специалистов»?

А как же остальные массы? Выходит дело, гуляй по улице?»

Были и осторожные: «Хм... клуб? А вы слышали, что в Новосибирске выкинули? А в Харькове? Тоже, говорят, с клуба началось, а «голубой лошадью» или как там еще закончилось... В одних, извините, подвязках и галстуках собирались».

Но первый энтузиаст клуба Володя Колпиков, «человек с брызжущей фантазией», «эрудит», «талантливый архитектор», как говорят о нем друзья, все же ходит по домоуправлениям, лазает по подвалам, объясняет, уговаривает, просит и даже стучит кулаком. Тщетно. Ну, а горком комсомола? Он вроде бы и заинтересовался клубом, но только тогда, когда надо было реагировать на письма. Дело в том, что о первом вечере клуба, проведенном в случайном помещения, сообщила «Неделя» и «Комсомолка». Н в горком стали писать, даже из-за границы. Просили поделиться опытом.

Тут-то секретарь горкома Владимир Савин забеспокоился:

— Вы, ребята, не бросайте начатое, давайте жмите. Если надо, используйте зал заседаний.

Но разве клуб — это заседания? Клуб — это работа.

— Мы ведь как хотели? — И глаза Миши стали грустные, как воспоминание. — Жалко, листовки вы нашей не видели. Там через весь лист:

ПРИХОДИ, СМОТРИ! ДУМАЙ, ДЕЛАЙ!

Если ты хочешь прийти и только потанцевать под музыку, — в этом клубе тебе нечего делать. Если ты хочешь что-то узнать, приобрести из того богатства знаний, которыми располагает человечество, и частицей которых владеем мы, или, наоборот, поделиться, передать другим эти знания, — приходи к нам. Если ты хочешь научиться рисовать или, может быть, обладаешь одним из театральных талантов, который еще не раскрыт, — приходи, мы тебе поможем. Если ты написал стихи и тебе необходимо услышать их оценку, — приходи. Если ты молод и у тебя есть свои идеи, представляющие интерес для других, и если ты не лишен юмора, — значит, ты наш, мы ждем тебя.

Равнодушные люди, толкующие о подвязках и галстуках, не разглядели громадной преобразующей силы, скрытой в будничном слове «клуб»! Почему их прежде всего взволновало его название, а не идея?

— В нашем клубе главное — мыслить. И чтоб никаких наблюдателей. Только действующие. Вот единственное условие, чтобы стать его членом. А название, так сказать, — дань приоритету; в конце концов не работники дорпрофсожа сочиняли наш первый капустник.

...Он еще неуклюж, этот город, будто только учится ходить. Здесь еще все не так, как в других городах. Здесь даже постовой на площади — лихая, в кудряшках на ветру девчонка, не по форме сдвинувшая на затылок милицейскую шапку и празднично размахивающая полосатой палочкой; и земля, развороченная бульдозерами в будущих кварталах, и даже то, как город задорно топает по вязкой глине, в резиновых сапогах и пыжике, и не ворчит, а только посмеивается и шутливо поругивается, — все подчеркивает его молодость. Пройдитесь по улицам Целинограда. Вы почти не встретите стариков. Это город молодых. Скоро их будет еще больше. Приедут новые отряды добровольцев — строить новый город на новом месте, в степи. Они должны иметь место отдыха. Они заслуживают вашего внимания, товарищи комсомольские работники города Целинограда.

В марте 1961 года на совещании передовиков сельского хозяйства в Целинограде Никита Сергеевич сказал: «Без клубов, школ и больниц нельзя построить нормальную жизнь людей, которые пришли осваивать целинные земли. Им надо дать и духовную пищу...».

Здесь нужны объединенные усилия крайкома, обкома и горкома комсомола. И еще нужна заинтересованность, хотя бы вполовину той, которой располагает комсомолец Владимир Колпиков.

«Не могу и не хочу отсюда уезжать»

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.