У Московского Дома актера на улице Горького стоят группа молодых африканцев. Рядом с домом — старинный особняк. Белокурая москвичка рассказывает своим спутникам историю особняка.

— А это?— спрашивает высокий, худощавый юноша в больших очках, показывая на мемориальную доску, прикрепленную у входа.

— В этом доме жил и работал писатель Николай Островский.

— О, Островский?!— Удивлению африканцев нет границ.

Да, конечно, они знают Пушкина, они считают его своим поэтом, ведь он внук уроженца Африки Ганнибала. Но они хорошо знают и Островского. Они читали его книги. Он жил в этом доме?!

С глубоким волнением разглядывают молодые африканцы высеченный на доске барельеф писателя.

— Ведь он скакал на коне,— говорит один из них.— Я всегда представлял его на коне.

Юноша прав. Просто непостижимо, как неудачно скульптор изобразил Островского на этой доске! Вместо всадника в краснозвездной буденовке, скачущего в атаку с обнаженной шашкой, каким остался в памяти молодежи Николай Островский, художник изобразил изможденного человека. Нет, не таким был Островский в жизни.

Те, кто встречался с ним, знают, какой это был веселый, жизнерадостный, полный ума, юмора и несгибаемой воли человек.

Вспоминается солнечное лето 1934 года на юге, в Сочи, лето нашего первого знакомства. С поэтами Михаилом Голодным и Сергеем Васильевым направляемся в гости к Островскому. Сворачиваем на тихую улицу. Она называется Ореховой. Невысокий заборчик. Калитка со щеколдой. Входим.

— Хлопцы, сюда!

— Он ждет вас в саду,— приветливо встречает мать Николая Ольга Осиповна.

Островский лежит под густым каштаном на кровати. Глаза его раскрыты. Его высокий, умный лоб тронут легким загаром.

— Здорово, друзья! Присаживайтесь поближе, чтоб я мог вас ощущать...

Так непринужденно завязывается наш дружеский разговор. Через несколько минут мы совершенно забываем, что перед нами — больной, навсегда прикованный к постели, потерявший зрение человек. И это — от его удивительной юношеской улыбки, любознательности, какой-то внутренней силы и убежденности.

Недавно на квартире Островского заседало бюро Сочинского городского комитета партии. Писатель-коммунист Николай Островский отчитывался в своей работе.

Бюро горкома вынесло решение, в котором наряду с высокой оценкой работы писателя ему предлагалось разгрузить себя от всяких занятий хотя бы на месяц.

Наша беседа затягивается до вечера. Пора уходить. Мы прощаемся, берем свежие главы его нового романа, «Рожденные бурей», чтобы прочитать и оценить их.

— Только по-настоящему,— требует Николай,— по-большевистски. Молодому писателю лесть вредна. Я должен расти, помогайте мне!

Есть целый ряд обстоятельств,— говорит он,— которые требуют от меня особого упорства в моих призывах критиковать сурово. Я боюсь, что мое положение может послужить препятствием для жестокой критики. Подойдите ко мне, как к писателю, отвечающему за свои произведения в полной мере, как к художнику и коммунисту.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.