- Может быть, для вас... Мне кажется, что вы чувствуете себя слишком безопасно в лесу. Я не уверен в том, что вы достаточно благодарны нам за то, что мы для вас сделали.

Вероятно, Иноземцев понял, что разговор принимает характер допроса, и с некоторым волнением сказал:

- Я работаю, господин генерал, меня хвалили за мою работу.

Фон Мангейм точно перевёл этот ответ Иноземцева и вдруг, как бы продолжая перевод, добавил:

- А если я вам не угоден, то я могу вообще не работать, не забывайте этого, господа.

Фон Мангейм произнёс фразу, которую не говорил Иноземцев. Такая фраза в устах русского могла стоить ему головы. И трое немцев - генерал, фон Мангейм и Шнапек, - не сводя глаз с Иноземцева, следили за выражением его лица. Но лицо Иноземцева попрежнему выражало спокойную почтительность.

- Я хочу знать, - резко сказал генерал, - я хочу знать, как вы относитесь к нам, к немцам, к немецкому народу, к немецкой армии, каковы ваши истинные чувства. Отвечайте искренно... Переведите ему!

- Мои чувства к немецкому народу? - спокойно отвечал Иноземцев. - Немецкий народ - великий народ, немецкая армия - громадная сила. Я многому научился, с тех пор как работаю у вас... Вот всё, что я могу сказать.

- Всё? - переспросил Мангейм.

На этот раз, приступив к переводу, он совершенно исказил смысл ответа Иноземцева.

- Немецкий народ, - переводил фон Мангейм, - жестокий, суровый народ, германская армия грубо обращается с нами, русскими, - как же я могу хорошо относиться к вам, господа?

Снова три немца пытливо всматривались в лицо Иноземцева. Но никакая тень не затемнила его открытого, простодушного лица.

- Нет, он ни слова не понимает по - немецки, - произнёс генерал, когда Иноземцев закрыл за собой дверь. - Ни один знающий наш язык и скрывающий это человек не выдержал бы такого испытания. Как вы думаете, полковник?

- Возможно, он не говорит по - немецки, но тогда откуда русским известно многое из того, о чём я говорил доверительно с группенфюрером?

- Я мог бы сказать то же самое о ваших разговорах с другими. Так или иначе, ваши подозрения остаются пока только подозрениями. Этот человек нам нужен. Если вас раздражает его самоуверенный тон, я сумею сбить с него спесь и сделаю это без излишней грубости, - с раздражением сказал фон Мангейм.

- Вообще я не верю русским, это - моё правило, - вызывающе заговорил полковник Шнапек, - не верю никому из них, кроме тех, которые собственными руками или как - нибудь иначе убивали своих соотечественников. Этих ненавидят, и волей - неволей они должны служить нам. Что касается этого человека...

- Я позволю себе перебить вас, полковник... А Тася Пискарёва?

- Тася Пискарёва имеет особые заслуги. Она выдала нам Разгонова.

- Очень хорошо, но вы же сами сказали, что каждая мысль Иноземцева известна Тасе Пискаревой, и до тех пор пока он её любовник, вы всё знаете о нём. Тогда к чему же была сегодняшняя комедия?

- Лишняя проверка не мешает. Но в общем, пока возле Иноземцева Тася Пискарёва, я склонен верить Иноземцеву.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.