Январь – самый настоящий зимний месяц. Иные скажут: февраль лучше. Но февраль живет другим чувством, февраль – к весне ближе. А в январе – зима и зима, морозы и морозы, снега и снега, и кажется, так будет всегда...

Сейчас хочется очутиться там, где избы в сугробах, дымки над крышами, старые березы в инее, заметенные дороги, а вокруг белые безмолвные просторы – поля, леса и перелески, где в маленькой деревне живут знакомые хозяева, простые и приветливые русские люди.

И вот едешь в вагоне местного поезда. За окнами ранняя зимняя темь, на стоянках вместе с входящими людьми из тамбура проникает студеное дыхание холода, колеса перестукивают, увозя тебя куда-то в морозную неизвестность ночи.

…Соскакиваешь с подножки на хрустящий снег и словно проваливаешься в леденящую темноту. Поезд ушел, мигнули задние красные огоньки и скрылись за поворотом, а ты остался на маленьком полустанке, окруженном мрачными рядами черных елей, застывших под луной, жестких и неправдоподобных, как декорации.

Торопишься, почти бежишь по пустынной дороге. Так одиноко в этом холодном, оцепеневшем мире, но и так красиво среди голубого сияния фосфорически сверкающего снега, среди зимней ночной тайны с непонятными лесными звуками, призрачными силуэтами деревьев и кустов.

Час спустя выходишь из леса в поле. Впереди угадывается знакомая деревня. Ни огонька, ни звука, все спит, лишь сонно залает собака да прокричат осипшими голосами первые петухи. Переводишь разгоряченное дыхание и осторожно стучишь в темное окно избы...

Утро приходит в холодящем сумраке. За ночь изба выстыла, и не хочется подниматься из блаженного тепла постели. Но уже потрескивают дрова в печи, сизый. дым полосами висит в воздухе. А хлопотливая хозяйка, тетя Саша, уже давно встала и все приготовила: споро шумит самовар, на столе появляется блюдо с дымящейся картошкой и бронзово-крепкие соленые огурцы с приставшим к ним ледком...

А потом прилаживаешь лыжи – и на весь день.

Проходишь перелесками – они все небольшие и узкие, – выходишь в поле, спускаешься вниз к реке – стога стоят с белыми шапками-крышами. Не сразу расползается матовая морозная пелена неба, но вот появляется солнце, и уже небо чисто-голубое, и тени на снегу голубые, и везде чистая, нарядная белизна.

В поле у соломенной скирды мышкует лиса, станешь подходить ближе – насторожится и лениво затрусит к лесу, оставив четкую жемчужную низку следов. Пуганый заяц вскочит, далеко заслышав скрип лыж по насту, и долго провожаешь его взглядом: вначале он мчит, как угорелый, но, заметив, что нет погони, присядет среди поля, посидит, поводит ушами и поскачет дальше. А порой радостно вздрогнешь заслышав знакомые журчащие звуки, словно ручеек бежит, – тетерева черными гроздьями унизали березу и бормочут, подставив зобы солнцу... Но не часто встретишь дичь зимой, видишь все те же снежные просторы, зачарованные опушки – успокаивающее однообразие зимних мотивов.

Солнце и в мороз слегка греет, чувствуешь его легкое тепло на щеках, но оно стыдливо и робко, зимнее солнце, а вокруг бесконечные снега, и не верится, что когда-нибудь оно справится с ними – зимой весна всегда кажется отдаленным чудом.

Зимний день недолог: в пять уже смеркается, оглянешься – полдня пролетело. Солнце уже клонится к закату, лучи его загустели, снег стал золотистым, тени из голубых – темно-синими. А потом низкое алое солнце подкатится к елям, снег зарозовеет и выцветет, и все быстро начнет синеть.

Зимние просторы» Они заманивают и затягивают. Новые леса, новые поля, новые деревни. Так весело узнавать новое!

Приехал мой друг, и мы, обрадовавшись встрече, ушли на охоту, забираясь все дальше и дальше, и заплутались. Днем мороз был легкий, небо было серо, к вечеру облака разнесло, холодно сверкнуло солнце, потянуло на мороз.

Сумерки застали нас в лесу. И тут у одного из нас сломалась лыжа.

Кое-как выбрались на дорогу. Куда идти, неизвестно: компаса нет. Идем наугад. Без лыж шагать по дороге легко. Стемнело. Мороз заметно крепчает.

Когда устанешь и стремишься поскорее достичь цели, путь становится невыносимым. Мороз не дает передышки, леденит, спирает дыхание, сводит руки. В лесу еще ничего, а в поле сгустившийся морозный туман обволакивает, топит. А одеты мы легко, по-лыжному.

– Слушай, вставай на лыжи и гони, ты легче одет.

Но друг вместо ответа бросает лыжи.

И мы идем час и другой, потеряв счет времени, в напрасном ожидании конца пути, а мороз заставляет все твое существо безвольно сжиматься, мысль – цепенеть. Но нас двое, а вдвоем все не так страшно, и мы идем, идем, идем по скрипучему снегу, затерявшись жалкими фигурками в поле, в тумане, среди ночи и холода.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.