Но и у меня это получалось немногим лучше. Как я ни вертел лопату, на неё ничего не набиралось. Тогда я забрался на кучу навоза и принялся что есть силы разбивать её лопатой. От кучи откалывались большие пласты. Я боялся, что если разбить их помельче, то собрать будет трудно, и поэтому бросал в корзину целые глыбы. Мне и в голову не пришло, что это был напрасный труд. Корзина наконец была наполнена, но поднять её на лошадь было некому. Жена рассердилась, её, конечно, не дозовёшься. Никого из соседей не было дома. Я не знал, что и делать.

Наконец показался Сяо Ган, возвращавшийся с поля. Он сразу сообразил, что надо было сделать. Выбросил из корзины половину навоза, легко поднял её на лошадь, а затем лопатой заполнил корзину доверху. Так первая корзина уехала наконец в поле. И на этот раз я кое - чему научился. Больше я уже не снимал корзину, а только привязывал лошадь и затем набрасывал навоз. Поле - то находилось от дома всего в каких - нибудь ста шагах, но до обеда я сумел вывезти только три корзины: уж больно трудно было нагружать.

Если всё тебе так подробно рассказывать, братец, так и трёх дней будет мало. Расскажу самое главное.

Так вот. Навоз вывезли в поле. Прошёл дождик. Сам - то я пахать не умею. Я отдал лошадь на день соседу, и он за это в два дня мне и вспахал и засеял участок.

Ты же знаешь, почти весь скот у нас угнан неприятелем. Во всей деревне вместе с моей лошадью осталось, наверно, не больше трёх голов скота. Люди сами впрягались в плуг. Когда пришла Восьмая армия, народ стал создавать группы взаимопомощи для совместной обработки земли. Мне тоже советовали вступить в такую группу. Но мне не хотелось этого делать.

«Работать же я не умею», - говорил я.

«Не можешь много, - ответили мне, - так работай себе помаленьку. Нам бы хоть скот собрать, и то ладно».

Но в то время я был ещё несознательным. Я подумал: отдам я лошадь, все на ней будут ездить, а мне - то от этого что за польза? Я спросил:

«А что, можно не вступать в группу?»

«Это - дело добровольное», - отвечали мне.

«Ну так я не желаю», - заявил я в ответ на приглашение вступить в группу.

Но скоро мне пришлось пожалеть об этом решении. Не то что лошади, но и самим есть было нечего. Не было ни клочка сена, ни горстки отрубей, и скотина совсем отощала. Пришлось продать её, чтобы самим хоть как - нибудь прокормиться.

Между тем всходы поднялись дружно. Но ещё быстрее росли сорняки, и выпалывать их мы никак не поспевали. Каждый день мы с женой выходили на прополку, работали что было сил. На северной стороне выпололи участок величиной, пожалуй, вот с этот двор, а тем временем на южной сорняки поднялись так, что за ними совсем не было видно побегов... Год был хороший. Хлеба у всех наших соседей поднялись в человеческий рост, и только наши три му затерялись среди соседских полей, как небольшое, озерко. Когда подошло время осенней жатвы, собрал я на северной стороне небольшую копну. Это было, конечно, не то, что у соседей, но выросло всё - таки что - то похожее на хлеб. Колосья были не такие большие, но и не так чтобы уж очень маленькие. Жалко только, что копна - то была невелика. А о южной стороне и говорить не стоит! Выше всего поднялся бурьян, пониже разросся пырей, а по самой земле стлался колючий вьюн. В этих зарослях с трудом можно было разыскать кое - где редкие колоски. Те, что покрупней, были похожи на поросячьи хвостики, а маленькие - на окурок цыгарки.

Самые высокие злаки цеплялись за стебли бурьяна, а те, что пониже, едва пробивались сквозь заросли пырея. Другие не успели выколоситься и смешались с вьюном. Живые, они были похожи на конскую гриву, а те, что завяли, - на кость рыбы. С трёх му я едва намолотил пять доу».

Да разве за целую конюшню навоза я не смог бы купить эти пять доу? Я и жена работали целое лето, да ещё лошадь, а собрали такие крохи! Тот год у всех считался урожайным, и только у нас урожай получился такой скудный, что после обмолота есть опять было нечего.

Но крестьяне нашей деревни собрали много зерна. Жить стало лучше. Захотели они открыть школу. Пришли ко мне деревенские руководители потолковать об этом деле. Давай, говорят, мы будем обрабатывать за тебя твои три му, а ты за это учи наших ребятишек. Я, конечно, с радостью согласился. Только вот беда: уже в то время нам нечего было есть. Но наш деревенский народ оказался очень отзывчивым. Крестьяне и на меня и на твою невестку с племянником выдали продовольствие... Я был очень обрадован и сразу же приступил к занятиям. Весной крестьяне вспахали и засеяли мой участок, и мне больше не приходилось тревожиться. Осенью с моих трёх му собрали восемь с половиной пикулей. Да ещё и за то, что я ребятишек учу, заплатили особо.

Так вот что, братец: работать на земле - это целая наука. Мне хоть уже за сорок, но я решил, что эту науку надо изучить непременно.

Прежде, братец, у меня были такие же представления, как и у тебя. Мне казалось, что всё даётся землёй. А теперь я твёрдо знаю, что всё даётся трудом Старого Вана и Старого Чана. Земля... она сама ничего не даёт. У меня на участке, где прежде огород был, земля ничуть не хуже твоей, а обработали её плохо, так она дала даже меньше, чем я бы за один навоз получил. Земля на горе, что у меня семья Чанов арендовала, похуже - краснозём да песок, - но тоже не такая уж плохая. А без человека на ней растёт один только бурьян.

Ты слушай их, братец. Председатель Крестьянского союза и товарищ из волости правильно говорят. Хлеб на самом деле даётся только трудом. А не веришь, так поди - ка попробуй сам засеять хотя бы два му!

Перевод с китайского Вл. Кривцов.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.