Водном из своих прошлогодних номеров газета «Советский спорт», публикуя условия «Конкурса олимпийских догадок», задала читателям такой вопрос: «Кто из биатлонистов окажется самым метким, и какое место он займет в современном зимнем двоеборье?..»

Охотно допускаю, что кто-нибудь из многочисленных участников конкурса сможет случайно отгадать загадку. Смогла же одна (единственная!) читательница когда-то догадаться, что марафон на Олимпиаде в Риме выиграет никому тогда не известный эфиоп Бикила Абебе. Но я, много лет следивший за всеми соревнованиями по биатлону, не взялся бы предсказать победителей.

Ясно только одно. Самый меткий стрелок на любом турнире биатлонистов (и, разумеется, на Олимпиаде в Иннсбруке) может показать результат абсолютно лучший — 20 очков из 20 возможных. Такой итог наверняка будет, он не так уж редок для двоеборцев. Но кто его покажет, и, самое главное, какое место займет снайпер — первое или (не удивляйтесь!) двадцатое, — вот это предвидеть трудно.

Итак, мы переходим к области загадок биатлона — современного зимнего двоеборья. Прежде всего что такое биатлон? Формула его проста: 20 километров на лыжах, 20 выстрелов из винтовки. Через каждые 5 километров гонщика ждет стрельбище. На трех первых он должен стрелять лежа, на последнем — стоя. За каждый промах «виновный» получает две штрафных минуты, плюсуемых к его чистому «лыжному» времени.

История биатлона коротка: этот вид спорта насчитывает всего восемь мировых чемпионатов. Советский биатлон еще моложе: первые состязания проводились в Яхроме в 1958 году. И в то же время молодость биатлона у нас в стране относительна. Его можно считать богатым наследником. Дело в том, что задолго до его рождения на наших снежных трассах проводилась так называемая «гонка патрулей». Четыре спортсмена-лыжника с винтовками через плечо точно так же должны были как можно быстрее пройти трассу и как можно точнее поразить мишени. Разница заключалась в том, что «гонка патрулей» была видом коллективным. Разрешалась взаимовыручка, можно было стрелять по чужим целям. И зачастую трое умелых лыжников просто брали с собой хорошего стрелка, тащили по очереди его винтовку да и его самого, случалось. И он, свеженький, не утомленный, на стрельбище метко поражал все мишени команды.

Но вот «родственные связи» патрулистов и двоеборцев распались. Спортсмен остался один на один с лыжней, мишенью и мушкой собственного карабина. Что же произошло тогда?

На втором по счету первенстве мира, в котором нам пришлось участвовать (это было в 1958 году), молчаливый, умеющий глубоко прятать спортивную злость парень из города Кирова, Владимир Меланин стал чемпионом. Его результат в стрельбе — лишь 15 очков из 20. Мало, крайне мало. На всех последних чемпионатах страны и с 18 очками спортсмены не попадали, случалось, в первую пятерку.

В чем же дело? А в том, что первые наши биатлонисты были настоящими мастерами лыжни: и добродушный сибиряк Дмитрий Соколов, и хитрый свердловчанин Николай Павловский, да и тот же Меланин, которому сулили в свое время славу Кузина и Колчина.

Между тем финны, шведы, американцы приходили на лыжню со стрельбища. Очевидно, легче научить лыжника стрелять, нежели стрелка — бегать. Скорость помогла нашим спортсменам занять ведущее положение на пространстве между трассой и снежным бруствером.

Но мало-помалу скоростной барьер, отделявший наших спортсменов от конкурентов, был сломлен. На прошлой олимпиаде, в Скво-Вэлли (где, кстати сказать, биатлон впервые был причислен к «лику» олимпийских видов спорта), Александру Привалову удалось занять лишь третье место. В следующем году в шведском городке Умеа на первенстве мира тот же Привалов был вторым. Первое место и в личном и в командном зачете заняли финны. Меланина в тот год списали в запас. Как мы еще убедимся, преждевременно.

Но я отвлекусь немного от истории для того, чтобы рассказать еще об одной особенности биатлона. Пожалуй, главной.

Представьте себе, что на ногах у вас лыжи, за спиной — карабин, на поясе — подсумок с патронами. Вы взяли старт (раздельный, как во всех лыжных соревнованиях, кроме эстафеты). Через пять километров вы подойдете к первому стрельбищу.

Подошли. Легли в снег, нажали курок, пули ушли куда-то в снежное марево, к зеленым крохотным мишеням, а вам надо идти дальше. О результате стрельбы вы узнаете только на финише, не раньше. Что ж, гадайте, ломайте себе голову! Может быть, все потеряно, может быть, пять промахов, десять штрафных минут настолько «утяжелили» ваше время на лыжне, что о победе и думать нечего. А может, наоборот, вы выбили пять очков из пяти, и надо торопиться, чтобы закрепить этот результат успехом в гонке. Торопиться? Легко сказать! Чрезмерно быстрый темп собьет вам дыхание, и у следующего бруствера придется лежать несколько минут, чтобы сердце успокоилось и мушка перестала плясать. 20 очков не гарантия победы. Если они добыты ценой промедления на лыжне и стрельбище, то грош им цена.

Что же делать? Александр Привалов, один из самых умелых наших двоеборцев, сказал как-то хорошую фразу, которая, по-моему, относится не только к биатлону: «Не надо думать заранее о победе. Надо идти и думать о том, что идешь. Стрелять и думать о том, что стреляешь. А победа во всем разберется сама».

Но вернемся к истории. Уже в 1961 году наряду со скоростью и точностью — факторами, которые стали служить и нашим соперникам, — на сцену выступил фактор третий — скорострельность. О ней первым заговорил ветеран биатлона Дмитрий Соколов. Он писал тогда: «Проиграли мы, как я абсолютно убежден, не за счёт скорости или точности. Дело в том, что наши ребята проводят на каждом рубеже по 2 — 3 минуты. Ждут привычных условий. Одному ветер мешает, второму — солнце. Но польза от этого сомнительная, а время уходит. Нет, лимит пол^ торы минуты на огневом рубеже должен стать законом».

Видите, насколько подравнялись результаты всех конкурентов на мировой лыжне, какую цену приобрели секунды! Полминуты выигрыша на каждом стрельбище — за них шла борьба.

В этой борьбе пока победа на нашей стороне. Два последних года чемпионом мира становится армеец Владимир Меланин. Тот самый Меланин, которого еще недавно пытались списать в запас.

Я расскажу вам о том, как выглядит Меланин на трассе. Вот, склонив голову, ритмично отталкиваясь палками, скользит он по лыжне. На подходе к стрельбищу он ухитряется не отдать снегу ни доли секунды. Левая рука хорошо отработанным жестом тянется к правой, чтобы стащить рукавицу, и по дороге расстегивает подсумок. А правая тут же, подцепив ремень карабина, рывком бросает его через голову. Это рассчитанный автоматизм большого мастера. Лицо Меланина исполнено в эти секунды той замкнутой, предельно сосредоточенной значительности, которая тоже свойственна большому мастеру, большому спортсмену.

Таков Меланин. Но странно: он, трехкратный чемпион мира, испытанный боец, почти никогда не выигрывает наших внутренних соревнований. Дело в том, что есть у нынешнего биатлона еще одна особенность, может быть, даже загадка. Как правило, победитель мало-мальски крупного союзного или даже республиканского турнира показывает в стрельбе результат 20 из 20. Меланину это почти никогда не удается. Чемпионам мира хватает и 19 и 18. Меланин в их числе. Что тому виной: волнение, непривычная обстановка, мешающая одним показать все, на что они способны, и позволяющая развернуться таланту других? Не знаю. Факт остается фактом.

Может быть, резерв будущего чемпиона мира — та самая пуля, единственная, отделяющая его результат от абсолютного? Одна пуля плюс все та же скорость, плюс скорострельность, плюс четкость перехода от стрельбы к бегу и наоборот. Повторяю, я не взялся бы ответить на вопрос «Советского спорта». Биатлон — слишком интригующий, слишком (не боюсь этого слова) загадочный вид спорта. Но в этом-то и заключается его прелесть.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.