Юность Ленина

Мария Александровна недоуменно, взволнованно смотрела на Неклюдова. Он сел за стол и, не глядя на нее, стал перебирать бумаги, продолжая наигранным равнодушным тоном:

- Остались невыясненными некоторые детали дела: фамилии и адреса соучастников - приверженцев партии народовольцев. Не ясно, кто же, собственно, подбивал юношей на преступление, кто ими руководил...

Он замолчал, выжидательно глядя на Марию Александровну, и продолжал более веским тоном:

- Этим ваш сын значительно облегчил бы свою участь. У нас была бы тогда возможность ходатайствовать перед государем императором о сохранении ему жизни. Но он молод, неопытен, и его безрассудное молчание во многом усложняет дело.

- Но что я должна делать, что требуется от меня?

- Сударыня, не мне учить вас этому... Вы мать! Вам не трудно убедить вашего сына, объяснить его ошибки, заблуждения. Повторяю: не мне учить вас этому.

- Нет, он на это не пойдет! - поспешно возразила Мария Александровна.

- Тем хуже для него, для вас и, пожалуй, для всей вашей семьи! - сказал он с угрозой в голосе.

- Но Саша об этом не будет даже слушать...

- Повторяю, вы мать! Материнская любовь способна творить чудеса.

- Нет, нет, на подлость он не пойдет никогда!

Неклюдов поморщился:

- Что значит «подлость»? Все в мире относительно! Любые средства благородны, когда они направлены родителям на утешение, церкви и отечеству на пользу.

- Но неужели нет иного выхода, неужели никто не понимает, что по молодости своей он мог заблуждаться?!

- Стыдитесь, сударыня, вы еще сами не уяснили всю глубину вины вашего «мальчика», посягавшего на священную особу государя. Вы забываете, ваша дочь тоже привлечена к ответственности как сообщница преступления. Кажется, у вас есть еще сын? Жаль, очень жаль, что воспитание детей находится в руках столь легкомысленных родителей.

Мария Александровна вспыхнула, хотела было резко возразить, но усилием воли сдержала себя.

- До сих пор меня никто не упрекал в дурном воспитании детей, сударь, - произнесла она негодующим голосом, глядя в лицо прокурора, ставшее откровенно наглым.

Неклюдов нетерпеливо забарабанил пальцами по столу.

Он поднялся. Его выводили из себя ответы матери осужденного Ульянова. Он ни минуты не сомневался, что эта измученная горем женщина пойдет на все, сейчас же согласится с ним, с благодарностью примет предложение. А там, в дальнейшем, можно снять взятые на себя обязательства, что - нибудь придумать. В конце концов, все решает государь... А тут вместо ожидаемой удачи - непонятное упрямство. Он готов был оборвать беседу, но мысль, что от этого зависит успех процесса в общественном мнении, заставила его сдержать себя. «Спокойствие, прежде всего дело!» - подумал он, нервно шевеля пальцами, и, насильно осветив свое лицо улыбкой, подошел к Ульяновой. Склонившись, заглянул в ее глаза и заговорил проникновенным тоном:

- Я понимаю ваше горе, сударыня, вы мать. Потерять такого сына!... Он молод, полон сил, ума, таланта, и, если бы не все случившееся, из него, быть может, вышел бы большой ученый. А вместо этого... безвременная гибель. Из - за чего?! Благодаря случайности, по глупости, из - за опрометчивого, необдуманного шага. Я понимаю: по легкомыслию он очутился в чуждой ему среде, нахватался вредных, пагубных идей, и это довело его до катастрофы. Они, его случайные порочные друзья, только они являются причиной всех ваших страданий, слез и мытарств. И теперь наш долг - немедля его спасти! Действовать надобно решительно и быстро, не теряя ни одной минуты, иначе станет поздно: приговор будет приведен в исполнение. Сударыня, поймите это!