Витька был красный как рак. Он взял себя в руки и спросил со скрытой злобой:
— Вы можете это доказать?
— Вы сами это докажете, ваше превосходительство, — насмешливо сказал Коля. — Анкету чистил, сволочь? Семка тебе лично коммунизм строить мешал?
— Гляди, как бы ты мне не помешал, — сказал Витька, не скрывая злобы, и, круто повернувшись, пошел по паркету.
Нет, это уже не была походка чемпиона.
— При чем здесь Кавун? — спросил я Колю.
— Спроси у Моргунова, — усмехнулся Коля и, наклонившись к ящикам, добавил: — Бабич сказал мне вчера, что этот Семка проходит свидетелем по делу Витькиного брата.
— Ты был у Бабича?
— Был... А что?
— Ну как же... Лена-то да и...
— Глупый ты, Алеша. Бабич и без Лены хороший мужик... Только угробили они его. Быт задавил, понял?
— Нет, не понял, — сказал я.
— Ну и не надо, — согласился Коля, собирая концы.
А у Виктора я все-таки спросил:
— Ты что-нибудь писал про Семку? Витька улыбнулся.
— Ничего я про него не писал... А ему и терять нечего. Никого нет у него. Да и сидел он за политику. Тому, кто за политику сидел, на всю жизнь хана...
Я посмотрел в чистые Витькины глаза, в ясную, как блюдце, рожу и сказал:
— Витька, ты хотел подставить Семку, чтобы выгородить Пирата?
Он смотрел на меня все тем же ясным, испытывающим взглядом.
— Да ничего я не хотел. Пират — герой, а Семка — черт знает кто... Тут и без меня всякому ясно... Да что ты ко мне пристал?.. Надо очищать наши ряды... Ты что, несознательный?
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.