«Я не могу ее бросить...»

Наутро Ачилу сообщили, что 35 гектаров остаются за его бригадой.

А прошло несколько дней, и в колхозе открылся клуб, в нем — библиотека, раз в неделю стали показывать фильмы. На пустыре в поселке зарокотали бульдозеры, планируя участок под здание новой электростанции. А потом под руководством главного агронома колхоза Вали Набиева начали работать курсы по изучению техники квадратно-гнездового сева.

Прошло еще несколько дней, и тот же Вали наведался в бригаду Муминова. Долго, придирчиво осматривал участок, который бригада готовила к севу, потом взял Ачила под руку и отвел в сторонку.

— Теперь, друг, вы у всех на виду. Значит, и результаты должны быть отменные. Скажем, должны собрать по тысяче центнеров с гектара. Иначе выскочками прослывете...

— По тысяче?! Да это же...

— Ничего страшного. В России больше тысячи собирают, хотя участки у них не чета нашим — у одного Мануковского, например, 450 гектаров. Секрет простой: с умом работают. Вот и ты соображай, даром, что ли, десятилетку окончил?

— Нет, не собрать нам тысячу! — сомневался Ачил.

— Верно, одним урожаем не собрать: опыта маловато. Но кто мешает вырастить два урожая? Солнца хватает, успеете. Да, чуть не забыл! — Вали вынул из внутреннего кармана пиджака брошюры об опыте работы Н. Мануковского и А. Гиталова, изданные на русском языке. — Не успели их на узбекский перевести, сам переводил...

И Ачил увидел вписанные прямо между строчек узбекские слова...

И так и эдак прикидывал Ачил, но выходило одно: без трактора им не обойтись.

«Погоди! — останавливал себя Ачил. — На твоем участке трактору делать нечего, только зря керосин жечь. Мануковскому-то и на 450 гектарах тесно. Да и много ли соберешь с 35 гектаров! А что, если прибавить земли? У пустыни отвоевать, у солончаков? А галечник? Грунтовая вода? Не страшно. Можно спустить воду, надо лишь дрены прокопать и отвести воду в коллектор. А там, где галечник, тоже действовать с умом. Выбрать такие места, где его поменьше. Дать побольше местных удобрений. Но где взять столько удобрений?»

Ачил вспомнил рассказы старых чабанов. По их словам, в Кызылкумах на древних стоянках отар местных удобрений видимо-невидимо...

За сто километров в пустыню ездили ребята в поисках удобрений, обгорали под солнцем, томились от жажды, вырубая твердые, как гранит, слежавшиеся пласты навоза.

После сева ударили дожди. Плотная корка покрыла участок, не давая всходам пробиться наружу. По совету Вали взялись разбивать ее ротационной мотыгой. Несколько дней и ночей не возвращались домой. И всходы наконец- появились!

В начале лета начались песчаные бураны. Случалось, неделями висела в воздухе желтая тьма песка — собственной руки не разглядишь! Целые барханы намело вокруг растений. Задыхаясь, жухли кустики, вяли.

У ребят опустились руки. Треть будущего урожая могла потерять бригада! И потеряла бы, не приди ей на помощь Вали. Он предложил затопить участок водой, смыть песок. Рискованное дело — эдак недолго и кустики поломать! — но у Вали получилось.

Не один Вали помогал Ачилу и его бригаде. Колхозное руководство отремонтировало для них силосоуборочный комбайн. Туго в колхозе с автомашинами, но бригаде в них никогда не отказывали.

Недаром говорят: «Миром и горы сдвинем». Зимой Ачил стал студентом заочного отделения Самаркандского сельскохозяйственного института. 1 126 центнеров зеленой массы с початками молочно-восковой спелости сняла бригада с каждого из 50 гектаров своего участка за два урожая. В пять раз больше, чем собирали в колхозе, в десять раз больше, чем в среднем в республике!

В два раза больше молока стали давать коровы, и почти на сто голов крупного рогатого скота прибавилось колхозное стадо.

Центральный Комитет Коммунистической партии Узбекистана одобрил инициативу бригады и обязал партийные и комсомольские организации республики широко распространить опыт ее работы. Пятнадцать кукурузоводческих молодежных бригад было создано в одном только Шафрикакском районе...