Выстрел

— Вы никогда раньше не встречали нападавших? Ведь один из вашей компании бывал в этих местах, дядю Егора знал.

— Первый раз их видел... Тогда, в ту ночь, я даже и не разглядел толком никого.

Так шли прения между обвинением и защитой в ходе допроса Николая Шаганова.

Дальше суд тщательно допрашивал свидетелей, которые хорошо знали ребят, пришедших в ту ночь к сараю. По их словам, ни от одного из троих нельзя было ожидать преступных действий. Мало того, что они хорошо работали, но слыли и непьющими.

— Так... иногда себе позволяли... В выходной или на праздник, — это говорили почти все.

Защита и не пыталась порочить свидетелей. Адвокат лишь настаивал на том, что Николай Шаганов не знал, не мог и не обязан был знать моральный облик людей, которые ломились в сарай, где ночевали девушки. Он не знал и не мог знать их истинных намерений. Но это отнюдь не отнимает у него права на защиту. Он, Николай Шаганов, никак не мог надеяться на свои силы против троих пьяных мужчин. И он прибег к единственно реальному в тех условиях средству защиты — схватил ружье. И это было правомерно с его стороны, поскольку угроза нападения была не мнимой, а вполне реальной.

На это обвинение выкладывало такие доводы. Да, парни были пьяны. Но в руках у них не было никакого оружия. Ничто не доказывает, что они посягали на жизнь, здоровье или честь находившихся в сарае. Они даже не дотронулись ни до кого. И поэтому «реальной угрозы никому не было». Следовательно, нажимать на спусковой крючок заряженного ружья не было никакой необходимости. Подсудимый действовал несоразмерно угрозе.

Шаганова осудили на меньший срок. Но все же осудили. Признали виновным. Потом был опротестован и этот приговор. И так дошло это дело до высшей судебной инстанции.

Всякий приговор лишь в том случае справедлив, если обоснован в каждой своей строке. И понятен. Тогда он воспитателен. Тогда он акт правосудия. Подсудимый и его адвокат в суде говорили: имел ли право на оборону Николай Шаганов? А им отвечали: он виновен в умышленном убийстве. Что было ему делать в такой ситуации? В ответ: разве можно оставить безнаказанным убийство?

Благородство, рывок на зов помощи, гнев против зла берут начало в эмоциях больше, чем в разуме в каждый данный момент. Но не в диких, необузданных эмоциях, а исходящих из разума, воспитания, нравственного чувства. Из диких необузданных эмоций исходит хулиганство. Мудрость и принципиальность судей должны учитывать это. Да, определенные впечатления от результата происшествия не могут не давить: все же погиб человек. В этом-то и состоит сложность дел, связанных с необходимой обороной: была она правомерной, вне зависимости от последствий, или все же превышены были ее пределы?

Закон, обосновывая право гражданина на оборону, исходит из моральной обязанности советского человека бороться со злом. И все-таки не любыми средствами в любой ситуации. И судей в некоторых случаях можно понять — они находятся под прессом последствий трагедии. Им трудно, очень трудно. И тем не менее их приговор должен быть объективен вне зависимости от всех привходящих обстоятельств — таково требование закона.

Сложны эти дела не только в юридическом, но и в нравственно-психологическом смысле. Особенно тогда, когда морально неправая сторона понесла большие потери, когда результатом пусть даже виновных действий стала оборванная человеческая жизнь.

Но ведь человек, обороняющий себя, другого, вставая на защиту государственных интересов, действует, как правило, во внезапно сложившейся ситуации. Ему трудно поступить так, как это, между прочим, сделала знаменитая американская актриса Ширли Маклейн. Некий бульварный фельетонист долгие годы травил актрису, клеветал на нее безудержно. Не выдержав, рассудительная американка решила учинить самосуд: при всех дать подонку пощечину. И дала. Но... предварительно посоветовалась с адвокатом: что будет.

— Все будет в порядке, — ответил адвокат, — если вы ударите ладонью. Ладонью нельзя нанести физического увечья.

Да, таковы «правила игры», для нас, разумеется, не приемлемой. Но кто мог бы дать столь «мудрый» совет Коле Шаганову? Кто его даст человеку, на которого нападают?

Из постановления Пленума Верховного суда СССР: «Правильно установив фактические обстоятельства, предшествовавшие совершению преступления, суд и следующие судебные инстанции вместе с тем неосновательно пришли к выводу о виновности Шаганова в умышленном убийстве... Действия потерпевшего Барышева и его сообщников представляли собой реальное посягательство на Шаганова и находившихся с ним в сарае женщин. Производя выстрел, Шаганов имел целью отразить противоправные действия, и по делу не установлено иных мотивов. При таких обстоятельствах следует прийти к выводу, что действия Шаганова являлись актом обороны от преступного посягательства».

Так закончилась история, в которой молодой парень поступил так, как ему подсказывал долг. Конечно, было бы хорошо, если бы суд сразу оправдал Колю Шаганова. В большинстве случаев так и бывает. Но далеко не всегда. Поэтому Пленум Верховного суда СССР еще и еще раз возвращается к этому вопросу: важно, чтобы под прикрытием права на оборону не чинился самосуд из мести, по злобе. Но и чтобы правомерные действия не осуждались.

Поэтому стоит напомнить точные формулы закона.

Право гражданина защитить себя или другого человека, оградить интересы государства и общества от преступных посягательств составляет, как говорят юристы, институт необходимой обороны. Каков его смысл? Закон гласит: действие, хотя и подпадающее под признаки, предусмотренные Уголовным кодексом, но совершенное в состоянии необходимой обороны, если при этом не превышены ее пределы, не является преступлением (ст. 13 Основ уголовного законодательства). Напротив, такое действие правомерно, оно не влечет ответственности вне зависимости от последствий, которые могут наступить для нападающего.

Подчеркну: не только себя вправе гражданин защитить, но и другое лицо. Не только жизнь, но и здоровье, достоинство, честь. Не только человека защитить. но и общественные интересы.