— Если бы пил, денег бы не было,— пояснил он.— Сегодня немного захмелился, как бы на прощание, чтоб дорога была короче.

Он и вправду был гораздо трезвее собутыльников. Да и с виду выглядел аккуратнее, одет получше.

За разговором я узнал его биографию. Ему сорок. Родом из-под Понырей. Родители погибли в войну, воспитывала бабка. Анатолий хорошо помнит бои на Курской дуге летом сорок третьего, когда земля вокруг их деревни была перепахана снарядами и танками. Помнит он голод и разруху, принесенные войной. Из-за них его образование так и остановилось на четырех классах. Но, видно, жизнь помогла наверстать знания, которых он недополучил за партой. Во всяком случае, о чем бы мы ни говорили, Анатолий всегда был «в курсе» и проявлял довольно глубокую осведомленность.

Наверняка, самые широкие познания у него об экономической географии страны, причем носят они практически прикладной характер. Его личная жизнь не удалась. Был женат, разошелся. С тех пор носится из края в край, будто гонит его неведомая страсть к перемене мест: Якутия, Сахалин, Чукотка, Щёкино, нефтепровод «Дружба», Москва, снова Сахалин, Тюмень и так далее. И о каком месте ни спроси, четко ответит, какой там коэффициент, платят ли «северные», хороши ли снабжение, организация труда, дороги, жилье, какие марки машин в ходу, сколько можно заработать, если «вкалывать на совесть».

Самое яркое воспоминание его жизни — курсы повышения квалификации бульдозеристов в Москве.

— Там таких преподавателей подобрали — любой вопрос задай — ответят! И классы оборудованы по последнему слову техники. Макеты, всякие там узлы, бульдозеры в разрезе, кино, диапозитивы цветные на уроках показывают. Причем не только наши, но и заграничные марки машин...

Свою профессию он знает и любит. Потому был непонятным его внезапный отъезд. Я тем более удивился, когда он сказал, что к морозам снова вернется в Надым. Спросил его, зачем сейчас уезжает.

— Не люблю я на ветер муку сеять,— сказал он.— Сейчас тут никто ни черта толком не разберет. Организация труда — никакая. Мне фронт работ давай и плати копейку соответствующую» А. они навезли полсотни боксерских перчаток, лыжную базу хотят строить. А зачем мне перчатки, зачем мне лыжи! Если работа будет, я так намахаюсь за день, что ни рук, ни ног не подниму.

Ну ничего,— продолжал он чуть ли не со злорадством,— газ-то во втором квартале все равно надо дать. Они лето проканителятся, а зимой их прижмет. Завертятся. И работа будет и сверхурочные. Вот тогда я и приеду. Тут, говорят, создают СМУ, которое начнет варить газопровод. Трубоукладчики у них новые будут. Вот и придет мое время.

Все у него было как-то набекрень. Попытки руководителей ДСУ организовать досуг молодежи с помощью спортивных секций Анатолий расценил чуть ли не как выпад против его прав. Кто-то из двух парней бросил с койки, что в Надыме толком и кино не посмотришь, он тут же отпарировал: ехали сюда не фильмы смотреть — работать.

С одной стороны, он работяга и отличный специалист. С другой — закоренелый «летун». Он не хочет «дурных» денег и ценит только заработанные честным трудом. Но при этом требует создавать условия для такого производительного выколачивания «копейки», что и честный труд его сродни обычному рвачеству. Видно, его остервенелая приверженность работе была для организации палкой о двух концах. Да, он может сцепив зубы работать в самых невыносимо трудных условиях, но никто не знает заранее, когда его потянет на горячую гальку Якорной Щели. Он отлично понимает, что при нынешнем голоде на рабочие руки его квалификация и высокий разряд оставляют за ним право выбора, что они придают остойчивость его жизненной ладье, в какую бы бурную волну он ее ни направил. Отложенные про запас деньги — надежные паруса, которые, стоит только поднять, вынесут к любой намеченной гавани.

Так и бросает его по морям, по волнам, будто в бесконечном движении этом вся цель жизни. А стройка! Для него она — дело десятое. Столько их уже видано-перевидано.

От мечты к действительности

Чем больше знакомишься с ходом строительства в Надыме и Пангодах, тем больше убеждаешься, что работать старыми методами тут нельзя. Не те объемы, не те темпы, не та оснащенность техникой. При нынешнем уровне требуется иная, чем прежде, организация труда и материально-технического снабжения, иное отношение людей и ко всему строительству в целом и к своему личному участию в этом строительстве. Только в этом случае можно успешно преодолевать объективные трудности.

И всякий раз приходилось возвращаться к идее комсомольско-молодежных трестов и управлений, производственных подразделений, впервые возникших здесь, на тюменской земле, подтвердивших за короткую свою жизнь целесообразность своего существования. Таким управлением в свое время был построен поселок Светлый. То, как он строился и как был построен, стало предметом исследования не только специалистов-строителей, но и политэкономов. Последние увидели в этом если не идеальный образец, то уж, во всяком случае, достойный подражания пример.

В прошлом году мне довелось беседовать с руководителем строительства в Светлом Анатолием Мандриченко, который после Светлого возглавил вновь созданный комсомольско-молодежный трест «Севергазстрой». Беседа эта была опубликована в «Смене» под заголовком «Комсомольско-молодежный трест — мечта и реальность». В частности, Мандриченко уже тогда говорил:

— Такое название треста (комсомольско-молодежный.— Л. П.) скорее программа на будущее, чем его настоящее. Пока что он ни по форме, ни по содержанию не является комсомольско-молодежным. Ему еще предстоит таковым стать. Сейчас же это — самое ординарное строительное подразделение...

Что изменилось за год! Что реализовано из былых задумок и планов! Что нового на всесоюзной ударной комсомольской стройке, какой является Надым!

Ничего.

Трест по-прежнему обычная строительная организация, и если сравнивать с тем управлением, что строило Светлый, то нетрудно заметить регресс.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.