Вожатая

- А почему планета Венера называется «вечерняя или утренняя звезда»?

Пётр Илларионович с тревогой и надеждой ещё раз взглянул на Галю. Она сидела всё так же потупившись, не поднимая глаз. Но жаркий и неровный румянец, одевший теперь на её щеках, красноречиво говорил о душевном состоянии вожатой.

В следующий момент Галя уже стояла возле Тиморцева и, перегнувшись через парту-кафедру, жарко шептала:

- Ведь это... те же «почемучки», только более старшего возраста! Теперь они рады хоть до вечера забрасывать вас своими «почему». Замечательные ребята, такая любознательность! Но... тут на каждом занятии нужен определённый план, потому... потому что любым их занятием всё же надо... как-то руководить!... Обязательно!!

- А нельзя ли, Галя, нам поправиться... поруководить сейчас нашей беседой? - мягко спросил Пётр Илларионович.

Галя живо обернулась к пионерам, выпрямилась и громко сказала:

- Так как самые интересные вопросы уже заданы, все оставшиеся мы временно отложим. Дело в том, что Пётр Илларионович торопится: он через несколько часов вылетает, - но очень хотел бы рассказать вам о своих первых попытках изобретать... О попытках, правда, ещё очень маленьких, самых начальных, детских, но весьма интересных для вас именно тем, что они начальные, делались в вашем возрасте!...

Пётр Илларионович улыбнулся Гале: он ценил в людях находчивость. Потом он выбрался из-за парты-кафедры, несколько раз прошёлся взад-вперёд и, с весёлой хитрецой взглянув на Галю, начал:

- Когда мне было столько примерно лет, сколько сейчас каждому из вас, я действительно сделал одно интересное «изобретение»! - Тиморцев округлил глаза и значительно поднял указательный палец. - Жил я тогда на железнодорожной станции... Единственное развлечение - не очень-то часто приходящие и уходящие поезда. Да ещё занятие: ждать возвращения отца, работавшего паровозным кочегаром. А пионерских организаций - надо вас предупредить - в то время, когда я бегал мальчишкой, не было. И в пионерлагери летом ребята не ездили...

Вот и задумался я: почему это, куда ни затеешь поехать, непременно туда же прежде рельсы должны идти? А нельзя ли, думаю, так, чтобы одни и те же рельсы как бы сами подстилались под колёса? И таким образом мысленно изобрёл я себе этакий... полуфантастический паровоз, очень оригинальной конструкции, у которого и колёса и рельсы крутились. Мне показалось, что с вагонами дело обстоит проще, и поэтому я их отставил на задний план... В принципе, так сказать, в идее ходовой части моя «конструкция» очень отдалённо напоминала...

- Бульдозер?

- Гусеничный трактор! - не выдержав, почти одновременно подсказали два звонких ребячьих голоса.

- И верно, и не совсем!... Потому что речь идёт всё же о паровозе! Но вы, друзья, учтите, что таких машин, как бульдозер или гусеничный трактор, я не только не видел тогда в натуре, или хотя бы в кино, или даже просто на картинке, а, как говорится, и «слыхом про них не слыхивал». Должен вам сказать, что таких машин тогда не было и в помине!

Тиморцев молча прошёлся по комнате и снова, став возле парты-кафедры, продолжал:

- Вскоре выпал мне случай побывать в Воронеже. Прохожу, помню я, мимо большого плаца и через решётчатую ограду вижу: собрался народ. Слышу, что-то гудит... Подхожу ближе, а по плацу, прямо возле меня, скрежеща рельсами-гусеницами, движется... наполовину моё изобретение! Правда, это был не паровоз, это был учебный танк! Они тогда тоже только-только появились...

- Обрадовались, наверное, очень?! - несмело спросила черноглазая девочка, даже перебравшаяся в первый ряд, чтобы получше слышать.

- Вот этого я не помню... Но отчётливо помню: я тогда... очень горько заплакал.

Притихшие пионеры, слушавшие Петра Илларионовича затаив дыхание, как по команде, разразились взрывом понимающе-весёлого хохота. Черноглазая девочка с первого ряда недоуменно озиралась по сторонам, видимо, ещё не уяснив себе причину смеха.

- Потому что вас... вас опередили в изобретении гусеницы? - догадалась наконец девочка.

- Опередили... опередили! - смеясь, повторил Пётр Илларионович. - Теперь доподлинно известно, что в принципе «бесконечные рельсы» впервые изобретены русским пароходным машинистом Фёдором Абрамовичем Бликовым ещё в тысяча восемьсот семьдесят девятом году!...