Как пройти к Боровицким воротам? - Идем вместе, товарищ. На бескозырке - «Тихоокеанский»... Девушка в спортивном костюме из Белоруссии; это легко определить по ее выговору. Высокий узбек в ватном цветном халате. Остальные откуда? Шофер совхоза «Ленинградский», и сам с Невской заставы: не успел, когда ехали на целину, осмотреть Кремль. Путевой обходчик со станции Зима. Молоденькая учительница из Бийска. Если бы юные судьбы вычерчивались на карте, из Москвы, из го-родов и сел протянулись бы линии к самым дальним кружочкам и к таким местам, где ничего еще не обозначено, кроме сплошного разлива лесов да речной извилистой полоски. Навстречу из Саян, от поселка сахалинских рыбаков, от синих карельских озер и желтого Памира, стянутся, пересекутся в самой крупной городской звезде нашей карты такие же юные, стремительные линии. Побывать в Москве, с обнаженной головой войти в Мавзолей, осмотреть Кремль - правило советской жизни. Московский Кремль! В нашем многоголосом и дружном народе най-дется ли человек, для которого облик общего дома - Родины не сливался бы с зубчатой стеной и островерхими башнями? Когда туркменские конники, завершив переход Ашхабад - Москва, пришли в Кремль, они сказали всесоюзному старосте:

- В Усть-Урте трудно было, ай, трудно! Но каждый думал: иду в сторону Москвы. Мудрый старик в очках, с бородкой клинышком ответил:

- Москва - высокая башня, она отовсюду видна. Московский Кремль виден с Мамаева кургана, из донецкой шахты, в окно полевого вагончика тракторной бригады. Но, конечно, живая радость - увидеть его вблизи. В послевоенные годы Кремль молодел. Радовали своим свежекирпичным цветом обновляемые стены. Пестрела крыша Теремного дворца. Заново лучилась позолота полных куполов. В залах, куда прежде сходились только депутаты, вспыхнула новогодняя елка. За детьми двинулись студенты на выпускные вечера... Наконец, разнеслась весть: открыт свободный доступ в Кремль. С тех пор миллионы и миллионы людей побывали здесь. Что пережил, перечувствовал каждый из них? Вот и мы с тобой, товарищ, идем по Александровскому саду. За Троицкой башней заметней проступают склоны кремлевского холма. Смотри, он невысок, этот холм, а взгляд отсюда так охватывает землю, как ни с одной из знаменитейших вершин! Ракетным взлетом подымает нашу душу Кремль. Скоро в кремлевские ворота войдут делегаты Двадцать второго партийного съезда. Они поднимутся на кремлевский холм, как на горный перевал, откуда вершина коммунизма встает волнующе близко. Советуясь со всем народом, они разработают маршрут нашего восхождения на эту вершину. Свой очередной съезд партия созывает на сорок четвертом году Советской власти. Съезд даст стране основы плана двадцати новых строительных лет, примет новую партийную программу. На многие годы вперед будет видно с трибуны съезда. А взгляд на горные кручи, которые мы одолели в пути, породит небывалый всплеск гордости. Смотрите, из каких темных ущелий старой жизни пробились мы, какие тяжкие камни трудностей сбросили. В грозовую октябрьскую ночь вышли на верную дорогу и ни разу не свернули с нее. Теперь отсюда, с кремлевского холма, так ясно различимы неуклонность и упорство нашего движения. Все, в чем сделала исторический почин страна Ленина, все, что она добыла бесстрашием, мудростью, трудами и кровью, связывается воедино; отдаленные и разрозненные, казалось бы, события выступают ступенями одного пути, и видишь, как в этой переделке мира старшие поколения подпирают наследников и продолжателей своими железными плечами. Нужна была неуступчивость большевиков в спорах о первом параграфе Устава, чтобы над Смольным взвилось красное знамя. Нужно было форсировать Сиваш в двадцатом году и Днепр - в сорок третьем, чтобы СССР первым форсировал космос. Нужно было собрать на волжском берегу советский трактор, чтобы в южных степях поднялся Целиноград. Сквозной смысл всего, что вынес, выстроил и теперь замыслил народ, виден сейчас отчетливей, чем когда-либо ранее:

- Все во имя счастья человека, все для него! С думой о предстоящем съезде партии, в ожидании радости вступили мы на кремлевский холм. С первого шага теплом пахнула опрятность, не уличный - домашний во всем порядок. Войти в Кремль - как войти в чисто прибранную горницу. А ведь тут всегда так! Приобщение к торжественности кремлевских будней наполняет славным чувством, ощущением всенародной родственности и почета: и ты принят и посажен в красном углу. Медленно поднялись вдоль решетки от Боровицких ворот. Постояли против входа в Большой дворец, всматриваясь в такие значительные для каждого из нас слова: «Верховный Совет», - простые русские слова, ставшие обозначением социалистического народовластия. Как Кремль лежит в скрещении всех путей, так зал Большого Кремлевского дворца стал средоточием всей политической жизни. Здесь работали партийные съезды. Сюда сходились учителя и животноводы, композиторы и выпускники военных академий. Ударники и ударницы коммунистического труда приносили в своих ладонях неостывшее тепло напутственных рукопожатий станочников «Уралмаша» и строителей из Темир-Тау. Нынешним летом, в годовщину начала Великой Отечественной войны, те же, кто водрузил над рейхстагом Знамя Победы, пронесли его через этот зал, через бурю оваций. Пронесли и установили возле гранитной фигуры Ленина. Кумачовое простое знамя. Непобедимое, как наш народ. Оно в тот день поднялось над кремлевским холмом грозным напоминанием всем врагам мира: разгром ждет каждого, кто захочет испытать нашу силу... Светлый зал с двумя тысячами мест, казалось, под стать привычному советскому размаху. Но теперь и он тесен. Сохранит ли Кремль свое назначение - быть местом событий, которые крупными вехами входят в историю? Да, сохранит! Взгляни-ка, товарищ: меж древних строений поднялось новое здание, вот его легкие стены из стекла и белого камня. Здесь будет зал на шесть с лишним тысяч мест. Всепар-тийный и всенародный форум - XXII съезд соберется на этом сердцевинном холме. С кремлевской трибуны слово советских коммунистов облетит землю и отзовется в сердце каждого простого человека. Ненавистники коммунизма год за годом чернили чем только могли «политику Кремля», а смысл этой политики ныне ясен, как солнце. В коммунистическом обществе главное - человек. И все, что наметит XXII съезд, свершится во имя человека. Заглушить голос Кремля - голос подлинной человечности - приказывают своим ученым слугам хозяева капиталистических монополий. Вместо похвальбы автомобильными покрышками теперь все чаще раздаются на Западе вкрадчивые уверения, что, мол, капитализму самой историей назначено оберегать «человеческие ценности». Американские политики лицемерно жалуются: они-де проигрывают в мировой «борьбе сил» будто бы потому, что основывают свою веру на «человеческих ценностях», в то время как политика Кремля «жестка и материалистична»... Бедные американские капиталисты, они так ослабли от постоянных усилий сохранить в мире «человеческие ценности»! Сколько понадобилось настояний, чтобы Хаммаршельд отдал голову Патриса Лумумбы за прибыли урановых рудников Катанги! И совсем не легко приблизить к народам американские «концепции свободы» настолько, насколько приближены к ним американские военные базы. Господам атомщикам хочется, чтобы голос их призывно звучал с холма, где стоит американский Капитолий. Но оттуда до людей доносятся лишь хриплые призывы к вооружению да к устрашению... Ленин... О нем мы думаем неотступно. Он жил здесь, в Кремле. Сюда приходили к нему крестьянские ходоки, военкомы, ученые. (Родись и ты немного раньше, мог бы вот так прийти к нему!) Из Самарской губернии передавали просьбу организатора крестьянского кружка выслать декреты Соввласти - Ленин тут же поручал выполнить ее и ответить, что писать ему можно прямо в Москву, Кремль. (И ты мог бы написать: «Москва, Кремль, Ленину»!) Осенью двадцать третьего года он приезжал из Горок на несколько часов в Москву и заходил в свой кремлевский кабинет. В последний раз... С волнением проходим по тем местам, где Владимир Ильич поднимал бревна на коммунистическом субботнике. Картины нашей, советской истории... Какая суровая роспись! Никто не посмеет закрыть ее парадными красками. Товарищ, всмотрись в эту даль, в нашу советскую рань: над пустыми полями, над бездымными трубами заводов вставала трудная заря новой жизни. Не выбором наилучшей марки телевизоров озабочены были люди, а тем, где бы раздобыть стекло для лампы-трехлинейки. У нас, создающих теперь космические корабли, не было тогда простых гвоздей. А Ленин верил в электрическую Россию! Вот его рабочий стол. Здесь он писал «Очередные задачи Советской власти» и записки, чтобы товарищу выдали сапоги или шапку. На столе в подсвечниках - свечи: на случай, если погаснет свет. Однажды после собрания, где были Ленин и Горький, во всей Москве потух свет. Уезжая, Горький весело говорил: «Меня зовет Ильич поехать к нему, говорит, что у него есть какая-то необыкновенная, толстенная сгеча... Так что мы посидим с ним при этой свече. Помечтаем с ним об электрификации...» Ну-ка, молодые, дерзающие, беритесь за кисть, запечатлейте их мечтающими - при свече! - о Волховской и Братской ГЭС! Почин социалистической революции был нелегким делом. Но сквозь огонь, через горы трудностей пронес наш народ веру в человека, верность самым человечным - коммунистическим идеалам. В сознании правоты своего дела, величия борьбы за счастье для всех - разгадка того ни разу не ослабевшего напора, с каким пробивал себе новую историческую дорогу наш народ. Верили: пройдут года сегодняшних тягот, летом коммуны согреет лета, и счастье сластью огромных ягод дозреет на красных октябрьских цветах. Время созревания плодов пришло. Полнится коммунистическая чаша, высветливаются и множатся духовные грани коммунистического человека. Взгляни теперь, товарищ, с высоты кремлевского холма: какая ширь, какое солнце впереди! Хорошо человеку в Кремле. Идет неторопливо, на лице счастливая дума. Сколько всего надо еще осмотреть!... Читаем записи в книге для посетителей. «Богата наша Родина, и Кремль чудесен». «После осмотра Кремля чувствуешь прилив гордости, чувствуешь, что родился на Великой Земле, среди Великого Народа, чувствуешь, что ты сам велик». «Поражена всем виденным. Глубокое волнение испытываю, когда думаю о нашем народе, создавшем и создающем великолепные памятники искусства», - записывает библиотекарь из Казани. Шахтер записал: «Из далекой Сибири, Осмотрел Кремль. Спасибо Правительству». Тут же записи людей из зарубежных стран. На китайском, арабском языках; человек, написавший по-чешски, вывел рядом по-русски печатными буквами: «Прага». А вот размашистое: «Vive la paix!» И вновь записи советских людей: «Кто раньше думал, что темный якут посетит Кремль и увидит все это?» «Счастлив, что осмотрел неоценимые создания народа русского, да будут вечно они живы и славят нашу Отчизну». «Самый светлый день - это день, когда я посетила Кремль». Балтийский матрос написал: «Я желал бы, чтобы каждый советский человек побывал здесь». Это сбудется!... Спасские ворота вывели на площадь. В последний раз мы оглянулись: венчало Кремль горячее полотнище, наше государственное знамя, поднятое в ту пору, когда в кремлевские ворота вошел Предсов-наркома Ленин. Пронизанное солнцем, стремительное знамя коммунизма осенит все думы и решения Двадцать второго партийного съезда.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.