Девочки окружают Катарину. Кто-то из ребят наклоняется к колесу. — Четыре спицы,— говорит парень.— Теперь не поездишь. У тебя что, тормоз отказал?
— Да,— устало отвечаю я.
Постепенно страсти утихают, и мы все движемся по дорожке, ведя в руках велосипеды. Мы с Катариной идем последними. Некоторое время мы молчим. Потом я снова говорю:
— Ты мне ничего не сказала.
— Я скажу, Алеша...
— Когда?
— Приходи сегодня вечером к нам,— говорит Катарина.
Краус открыл дверь и увидел меня, нарядного и причесанного.
— А-а,— сказал он,— это ты...
Я протягиваю руку. Краус пожимает ее. Я напряжен, взволнован и поэтому не замечаю сдержанности Крауса. Я вхожу в комнату и оглядываюсь.
— А Катарина где?
— У себя,— говорит Краус.— Погоди...
Раздается звонок, и Краус идет открывать.
Оставшись один, я отворяю дверь в соседнюю комнату и останавливаюсь на пороге. Катарина, в новом платье, в туфлях на высоком каблуке, застегивает шелковый чулок. Она быстро поднимает голову, и мгновение мы смотрим друг на друга. Потом она резко опускает платье, и я отступаю назад, прикрывая дверь.
Я слышу голоса и поднимаю голову. В комнату входят Краус и незнакомый светловолосый мужчина лет тридцати. Он одет в элегантный костюм. Через руку у него перекинут плащ.
Встретив мой настороженный взгляд, он кланяется.
— Катарина готова? — спрашивает блондин.
— Переодевается,— отвечает Краус. Блондин смотрит на часы.
— Извините меня,— говорит он.— Я чертовски аккуратен. Это моя слабость.
У него крошечные усики и твердый рот. Он не только чертовски аккуратен, он чертовски красив. Я чувствую, как у меня от гнева начинают округляться глаза. Мы все трое молчим.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.