Тогда тихонечко, чтобы не спугнуть этот таинственный «стук - стук», я повернул английский замок, без всякого звука открыл дверь и спустился по лесенке. Ждать в тишине под открытым небом пришлось недолго: снова отчетливо раздался этот «стук - стук», и опять, и опять. Но тут я что - то понял и приложил ухо к домику и мне стало ясно: стук доносился изнутри шоферской кабинки. Тогда я взял свой карманный фонарик с динамкой, мой вечный спутник в ночных переходах, подкрался к окошку и, когда раздался «стук - стук», дал туда свет и посмотрел. Какая чудесная картина открылась мне: во все сиденье шофера раскинулась Лада, а Сват, стоя задними ногами возле рычага скоростей, передние лапы положил на подушку и лизал теплый лапин живот, усеянный розовыми сосцами. И когда он лизал, Лада от удовольствия била своим прутом по железу машины.

Так вот и окончилась, как всегда, моя страшная пустая минута, без которой нет путешественников, приливом необычайной радости жизни, удовольствием чисто физическим - жить и дышать на земле вместе с чудесными ее существами. И как всегда, от животных, растений переходишь к людям, я люди всегда в этом состоянии являются тоже прекрасными. Тихонечко я спустился тропой между тесными кустами можжевельника К речке, подкрался к рыбакам... Они меня, конечно, заметили, но так рассиделись, что ничего даже не хотели сказать мне. По - прежнему, в той же самой позе полулежал Павел Иванович с веревочкой в руке.

- Поймалось что - нибудь?

- Ни вандыша.

- Ох, Павел Иванович, и трудно же рыбка дается!

На это ответил голос Мазая из ночной темноты:

- Без труда не вынешь рыбку из пруда.

В эту ночь менялась погода и стихийные силы весны и зимы вступили в окончательный бой. Ветер менялся. Горы льда, которые вечером обращены были против ветра, теперь не могли больше защищать рыбаков. В погоне за счастьем каждый из них мог схватить в ту ночь воспаление легких.

Петя, тебе, наверно, невыносимо холодно, пойдем - ка лучше домой... Застыл?

И бодрым голосом из тьмы кромешной Петя ответил:

- Отец, тебе же сказано: без труда не вынешь рыбку из пруда.

- Вот это правильно, вот это так, - обрадовался Мазай, - что верно, то верно. Сын отца учит: без труда не вынешь рыбку из пруда.

И нужно же было, чтобы как раз в эту минуту, в эту счастливую минуту, когда я только что освободился от своей страшной пустой минуты и так хотел счастья всем живым существам на земле, Павел Иванович с огромной силой, как будто он был великан какой - то, крикнул во все свое сиплое. измученное вином горло то самое, взамен чего кричит Мазай свое «Пыль подколесная!» И все бросились к нему на помощь, очевидно. по самому звуку догадываясь обо всем. Мало того, через минуту с топорами, с пешнями прибежали сюда и те рыбаки, которые друг друга называли, кто кум, кто сват, кто свояк. И началась в темноте кутерьма, в которой я долго ничего не мог понять. Непрерывно слышался стук пешней о лед и стук топора: вырубали лед, вырубали колья, и, видно, все знали, что делали, и только были слова от Мазая, его непрерывное: «Пыль подколесная!» И Петя на ходу успел мне бросить: «Отец, это сом!» - и слова хриплые Павла Ивановича: «Врешь - не уйдешь!»

Мало помогал мне и мой карманный фонарик до тех пор, пока все не определилось окончательно: теперь все кричали одинаково торжественно, одинаково уверенно: «Врешь - не уйдешь!» А Павел Иванович сидел верхом на рыбине величиной почти в человека, весом в два пуда. Павел Иванович обеими руками держал ее за жабры и орал: «Врешь - не уйдешь!» А Мазай огромной, вырубленной из ольхи дубиной гвоздил сома по голове и тоже повторял: «Врешь - не уйдешь!» Все были пьяны от счастья пуще чем от вина. И когда мало - помалу, будто сам собой, разгорелся костер в тоже, сам собой, пришел литр вина и поспела в котелке сомовина, Мазай поздравил со счастьем Павла Ивановича и сказал мне:

- Давно ли я тебе сказал: «Без труда не вынешь рыбки из пруда».

После этого скоро пришло на пир наш само солнце. И когда первые лучи засверкали, Павел Иванович, румяный, пьяный, упоенный счастьем, сказал мне, писателю:

- Вся душа моя в Пушкине!

И предложил мне выпить чарочку вина за Пушкина.

Отказываться от таких тостов не в моем обычае. Принимая чарочку и указывая на бледнеющий в лучах солнца костер, я сказал:

«Так ложная мудрость мерцает и тлеет

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.