— Ничего, ничего, после рассчитаемся, Иван Михайлович. — Экспедитор выпроводил проводника, снова запер дверь и плотно уселся возле стола.
— Ну-с, приступим, уважаемый Иван Михайлович, — Он аппетитно потер руки, разлил коньяк и протянул Шевцову рюмку. — Прошу.
Инженер автоматически принял рюмку, пригубил, с усилием глотнул, точно спазма стиснула ему горло.
— Так не пойдет! — воскликнул экспедитор. — Хватит бирюком сидеть. Мы с вами теперь старые знакомые, смею надеяться, понимаем друг друга. Дичиться меня вам уж не след. Или, может, вы нездоровы? Не озноб ли у вас? Тем паче выпить надо. Право же, помогает как нельзя лучше. Ну, допейте, допейте...
Инженер послушался, сделал еще глоток.
— И позвольте сказать вам, Иван Михайлович, — продолжал Саенко, — что вели вы себя оч-чень странно. Согласитесь. Ну, что это — «зачем у вас пистолет»? Да «предъявите документы», да «из купе ни шагу», да угрозы, да, наконец, таинственное исчезновение в Зиминке. Разве это разумно? А что, если я, вернувшись в Нижнелиманск, пойду куда следует да расскажу: дескать, ехал в Харьков с инженером Шевцовым...
— Откуда вы меня знаете? — затравленно вздрогнул инженер. Коньяк из его рюмки расплескался. Стараясь унять отвратительную дрожь, он зажал руки вместе с рюмкой меж колен.
— Ну, вот опять вы удивляетесь, — укоризненно произнес экспедитор. — А чего ж тут удивительного, позвольте вас спросить? Не такой уж большой город Нижнелиманск, каких-нибудь двести тысяч населения. Мало-мальски приметный человек всегда на виду.
Инженер вдруг оскорбленно вскинулся:
— Я ничего не боюсь! Да я где угодно все сумел бы объяснить! Я обязан был принять меры предосторожности. Почем я знаю, кто вы такой?
— Ах, так? — сказал экспедитор, обходя полувосклицание-полувопрос инженера, за которым проглядывало страстное желание определенности. Какой угодно, но определенности. — Значит, вы обязаны были принять меры предосторожности. Допустим. Чего же, позвольте поинтересоваться, вы опасались?
— Не вижу причин объяснять вам это!
— А я и не настаиваю, — миролюбиво согласился экспедитор. — И знаете, почему? Потому что мне и без вас преотлично известно, чего вы могли опасаться. Должны были опасаться. И, скажу вам откровенно, мало опасались.
— Не понимаю. — Голос инженера прервался. Он опустил глаза и увидел, что до сих пор сжимает полупустую рюмку. С внезапной отчаянной решимостью он опрокинул ее в рот и, поперхнувшись, закашлялся, покраснел, на глазах его выступили слезы.
— Выпейте воды. — Саенко налил ему полстакана нарзана. — И опять вы говорите неправду. Вы все прекрасно понимаете.
— Как вы смеете! — Инженер вскочил.
— Зачем вы так, Иван Михайлович? — мягко сказал Саенко. — Сядьте. И не надо кричать. Это, поверьте, прежде всего не в ваших интересах. Притворяетесь вы неумело. Сразу видно, опыта у вас мало. И нервы слабоваты. Подводят. А еще за рискованные дела беретесь.
— Кто вы такой?
Это была последняя попытка подхлестнуть себя, обмануть судьбу, отчаянное нежелание выпустить исчезающую надежду, расстаться с иллюзией, что все не так страшно, что это еще не конец.
Экспедитор посмотрел на Шевцова даже с каким-то оттенком сочувствия, как взрослый на неразумного ребенка.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.