В северном исполнении

Думаю, все, наколол Гущин голубчика. Но тот, видно, тертый малый. Поглядел и отвечает:

– Не знаю. Со зрением у меня того...

Так мы и разошлись-распрощались.

Вы погодите, погодите... Утром, значит, я на трассу не поехал, а пошел на автосварочную базу, нужно мне было Юрия Константиновича кое о чем поспрашивать. Захожу к нему в балок и обомлел. Сидит на табурете Порожняков. Шапка из зайца, пальто – болонья, на ватине, бородка стриженая. А Юрий Константинович и говорит:

– Знакомься, Саня, это наш мастер, которого мы все ждали. Представляете? Чего только на севере не бывает! Я, конечно, растерялся, ерунду какую-то спросил и деру дал. Главное, Порожняков в глаза смотрит – и хоть бы что, а мне неудобно. Думаю: как же он будет на трассе? А у нас обстановка как раз трудная сложилась.

Понимаете, здесь трасса еще только через год понадобится. А мы варим! Нету другого выхода. Я объясню, почему. Трубу только в навигацию доставить можно. Ну, в этом году забросили сюда на баржах километров двадцать трубы, а дальше, к месторождению, доставить по реке не смогли, не успели. Что делать? Здесь труба, люди, а там, где в первую очередь надо трассу строить, там ни трубы, ни людей – одни голые болота. Буровики – и те свое разбурили, скважины на прикол поставили и ушли... Там километров сто до магистрального трубопровода надо коллектор подводить, а мы тут крутимся. Вот лето придет, навигация начнется, тогда и мы туда перебросимся. А сейчас, чтоб время не терять, здесь варим. Оно же все равно понадобится. И, кроме того, необычный диаметр, значит, надо технологию отрабатывать, людей в деле проверить. Наш начальник так и сказал:

– Не надо рассматривать наращивание километров как самоцель. Здесь пока идет пристрелка ко всей трассе. Приемов, методов, ведения документации, а короче – людей!

Ну вот... А недавно как раз в смене Махотина случилось ЧП. Метеослужба дала прогноз очень плохой и ошиблась. На другой день – опять. Ну, первый раз сварщики не вышли в ночь, а уж в другой раз не поверили. Пошли. И вот в середине ночи ветрище и ударил. Тут . же океан недалеко, а местность, сами видели, плоская. Полутундра! В общем, налетел этот ураган, а по технологии на таком ветру вообще варить не разрешается. Даже если шов на пленке хорош будет, все равно могут трещинки быть, которые никаким рентгеном не схватишь. А Махотин с напарником и еще одна пара продолжали варить. Ну, им план выработать, деньгу эту зашибить, а остальное не касается. И еще... Надо было хотя бы палатки на трубу надеть и защитный пояс притащить, чтоб стыки прикрыть... Словом, ничего этого не сделали, несмотря на плакат, который на трассовый балок повесили. А плакат такой: «КОЛИЧЕСТВО БЕЗ КАЧЕСТВА – ЭТО РВАЧЕСТВО!» Варили.

Ночью я сплю на своей верхотуре, сквозь сон слышу – ветер воет, вагончик наш трясется... Я одеяло это верблюжье только еще больше натянул, уютно, тепло, и дальше сплю. Потом чувствую, трясет меня кто-то. Проснулся – Гущин. Стоит бледный, а в окно фара светит...

– Вставай, – говорит, – Саня, весь ПИЛ на трассу едет. Все-таки смена Махотина, как бы они там дел не наворотили.

Да-а-а, не соскучишься. Я, конечно, вскочил, стал одеваться, и, как назло, свитер этот самый куда-то запропастился. Легче шпиона найти... Так без него и поехал – только энцефалитку натянул на себя... Ну, видите, собственно, я мог и не ехать, но тут такая у меня перспектива имеется на будущее. Словом, я сейчас на трассе ничего из того, что касается технологии, не упускаю, потому что у меня свои планы... Ну, это после. Вот... Выскочил я за Гущиным следом – мамочки мои родные, как меня шатнуло. А с машины кричат:

– Давай, Младенов, быстрее!

Смотрю, там радиографы с аппаратурой всей. Помчался. ...Ну, добрались мы до трассы. И что ж вы думаете? Гад Махотин варит. Без палатки, какая там палатка! Ему лишь бы рубль! Обычно контроль ПИЛа как осуществляется? Трубу обкрутят специальным поясом, заряженным кассетами. А после радиограф аппарат в трубу втащит и начинает просвечивать. А тут Гущин подошел спокойно и говорит:

– Товарищ Махотин, я пишу на вас рапорт. Будет приказ по управлению. Стыки эти придется вырезать к чертовой матери и все заново делать.

А Махотин, знаете, не без демагогии. Как пошел, как пошел... А Гущин, он же здоровый, мощный парень – хоть бы что. Только спросил:

– Зачем с ПИЛом спорите, Махотин? У нас ведь с вами один бог – качество. А Махотин не унимается, кричит, аж жилы на шее вздулись:

– Ты мне, инженер, пленочку после покажь, пленочку!

Ну, спорить спорили. А приказ назавтра по управлению был! Это, знаете, такой удар по всем нашим махотиным – куда уж... Представляете, все до единого наши, сварщики шестого разряда. Экстра-класса! Цилиндрическую поверхность варят! Цилиндр – не плоскость. А в приказе было сказано: вырезать сваренные при ветре стыки, а также сварить образцы и подвергнуть испытаниям на механический разрыв. А это – полное недоверие, полнейшее. И тут уж сварщики сами Махотина в оборот взяли... Да-а-а! Вот такая обстановочка была на трассе, когда к нам этого мастера прислали, Порожнякова.

Ну, первое дело, он нам соврал все-таки. Потому что между начальником участка и мастером участка разница. Р-раз! Я себе это отметил и думаю: что же дальше? А у самого даже закололо внутри. Приехали на трассу Юрий Константинович, этот Порожняков... Ну, Порожняков знакомится, то, се... С Гущиным «по-зна-ко-мил-ся». Виду ни черта не подал. А Гущин заулыбался – и при всех:

– А-а, старый знакомый? Вы где поселились-то? У нас с Саней Младеновым две коечки в балке пустуют. Если что, милости просим. И белье выпишем и в баньку вместе сгоняем...