Да так и будет. Артис уверен в этом. Каждый день теперешней жизни убеждает его в этом. Недавно начаты работы по осушению болот. Артис знает: через некоторое время земля, бывшая бесплодной, даст обильный урожай. Кроме того, луга, никогда не засевавшиеся раньше, будут в этом году использованы под люцерну. Уже расчищена территория, на которой раскинется колхозный сад. Ранней весной они, комсомольцы колхоза, посадили там молодые яблони.

Сколько ещё нужно ждать, пока они станут крепкими, несущими прохладу деревьями?!

Агроном смотрит на Артиса:

- Ну, Артис, я вижу, ты что - то сказать хочешь?

- Да, - говорит Артис. - Хочу. Мне, знаете, что хочется? Мне хочется, чтобы у нас сады были возле каждого дома.

- Хорошее желание, - добродушно усмехается в усы бригадир полевой бригады Пётр Юцитис. - Вот вам бы, нашим комсомольцам. и взяться за это дело.

- И возьмёмся! - не задумываясь, говорит Артис.

Все кругом смотрят на него, и он знает, чувствует: ему верят.

Комсомольцы колхоза «Селия» пользуются доверием, уважением. За какую работу они ни возьмутся, всегда выполнят, ни одно задание ещё ни разу не осталось невыполненным.

Весной, когда колхоз взял обязательство снять урожай по шестнадцати центнеров с гектара, молодёжные звенья решили добиться урожая по семнадцати центнеров. Осень покажет, кто выйдет победителем, а пока что молодёжь провела сев раньше всех в колхозе.

- И возьмёмся, - Артис смотрит на своих. - Вот соберёмся вместе, потом и решим, когда начнём работу.

Голос его звучит твёрдо, решительно, и старик Юцитис, глядя на юношу, говорит негромко:

- Вылитый отец - наш Артис. Тот тоже таким был. Если на своём поставит, - никто его не собьёт. Настоящий человек был, ничего не скажешь!

На берегу Даугавы, отражаясь в прозрачных водах, высится большой, неровной формы камень. Нескончаемо журчит, переливается вдоль камня ручей, стекая в реку. Кажется, вовек не иссякнуть этим журчащим каплям воды.

- Нет, - говорит старик Юцитис. - Недалёк час, когда ручей высохнет, совсем недалёк. Вы думаете, это ручей течёт? А вы попробуйте воду, не бойтесь, видите, какая она чистая да прозрачная. А на вкус горчит немного, не правда ли? Чуть - чуть, а торчит. Это знаете почему? Это слёзы народные, да, да, слёзы...

И старик рассказывает старинную легенду Латвии:

- Давным - давно, в седой древности, напали на Латвию немецкие бароны. Мужественно сражался латышский народ, немало немцев полегло от рук храбрых воинов, но врагов было много больше, и они победили. Латвийские воины сражались до последней капли крови, никто из них не сдался, многие храбрецы нашли свою смерть на дне прекрасной Даугавы. Половили немцы Латвию, надругались над её землёй, над народом, стали править кнутом и произволом. А над Даугавой, неведомо откуда, появился в ту пору камень - словно памятник погибшим борцам за свободу родной земли, - и струится по нему ручей, будто слёзы горючие. Это Латвия своих сынов погибших оплакивает, забыть их не может... Только, знаете, - говорит Юцитис, - теперь куда тише ручеёк стал, раньше, старики говорили, прямо рекой разливался, а теперь намного меньше стал. Это к радости, обязательно к радости...

Много легенд сложено в Латвии о камне на берегу Даугавы, но эта легенда кажется самой поэтичной, может быть, потому, что она самая простая.

Из - за леса раздаётся тягучий гудок паровоза.

- Из Риги идёт, - говорит старик. - Мой сын Альберт должен сегодня приехать. Он в Ригу ездил, книги для колхозной библиотеки подбирать.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.