Я скажу вам прямо:
Хорошо быть хамом:
Для чего - ж мы рождены
Евою с Аденом?
- Вот так славно! - Серега подымается на локте. - Прямо в точку... А публика что?
- Да что - аплодировали, а кому по загривку попало, понятно, молчок.
«Герои» смущены. Они пробуют доказывать, что больше здесь и делать нечего, что на то у них кровь, а не вода, но как - то у них сегодня не клеится. Ругнувшись на прощанье, они гасят свет и утихают. Но Борис еще долго ворочается.
Почему в прошлогодней сухой листве уютно прячутся прозрачные осколки, а под обрывом нежно прижались друг к другу две пустых бутылки со знакомыми ярлычками? А не даром Павлинов и вся его «свита» таинственно исчезли вчера в деревню и вернулись оттуда в сильно приподнятом настроении, с синяками на лбу и под глазом.
- Кто тебе банок наставил, Павлушка? - ехидно спрашивают его ребята.
- Молчите, собачьи дети, - я деревенским наложил и вам накладу! - рычит Павлушка.
- Испугались тебя, - дразнит его Володька. - Не видали хахаля. А знаешь - тебя, ведь, выписали: когда ты вчера с врачом разговаривал, он тебя и унюхал, - во!
- Бре! - становится Павлинов на дыбы. Но дело яснее ясного - остается принять независимый вид и «решительно плевать» на всех врачей на свете. Однако, на сердце немного скребет: шут их знает - еще напишут в путевке, - иди, потом разбирайся с ячейкой...
Провожают Павлинова целый день. Стоит ему показаться, как его приветствует оглушительный хор:
Прости - прощай, мой ненаглядный, Ты не воротишься назад...
надрываются парни и девчата, утирая глаза в знак глубокого траура. Павлинов выпячивает грудь колесом, и хор шагает за ним по пятам. Те, кто не участвуют в проводах, изнывают от этого бесконечного рева, и облегченно вздыхают, когда солнце, склонившись к закату, огневыми пальцами указывает изгнаннику путь на станцию.
С блестящим коричневым саквояжем в руке шествует Павлинов павлином к переправе, а «плакальщики» дружно рыдают:
Ушел, ушел, мой ненаглядный
И не воротится назад...
Когда же Павлинов прыгает в лодку и, качаясь на легких волнах, посылает Тосям, Катям, Лизам воздушный поцелуй, то, сам растроганный прощаньем, кричит, отчаливая:
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.