После возвращения из походов в Европу и Маньчжурию, во время какой - то поездки, дожидаясь поезда на маленькой железнодорожной станции, я купил воронежскую газету «Коммуна». Развернув её, я увидел, что вся третья страница занята одной большой статьёй, под которой стояла знакомая подпись: «Ф. Дорофеев». В статье обстоятельно, по - крестьянски рассказывалось о повой пятилетке ордена Ленина колхоза имени Ильича.

Фёдор Иванович Дорофеев был председателем этого колхоза - миллионера, неделимые фонды которого составляли два миллиона четыреста тысяч рублей, а стоимость основных средств производства превышала полтора миллиона. Колхоз с честью преодолел тяготы войны и оказал фронту большую помощь. Он послал воинам триста пятьдесят вагонов хлеба, мяса, масла, сорок восемь тысяч штук яиц, полностью одел и обул взвод фронтовиков. И вот теперь, когда остались позади тяжёлые годы, колхозники собирали силы для новой трудовой борьбы. Заглядывая вперёд, они планировали своё хозяйство на следующее пятилетие.

До войны мне довелось побывать в этом замечательном хозяйстве, раскинувшем свои поля, фермы и мастерские на широких просторах Добринской степи. Когда - то, в дореволюционные годы, здесь была крупная помещичья усадьба. В этих местах работал молодой Горький. Изменения, какие претерпела Добринская степь с того времени, просто разительны! Сбылось то, о чём несколько десятилетий тому назад страстно мечтал Алексей Пешков.

В Добринскую степь я поехал после того, как прочёл автобиографический рассказ Горького «Сторож». Мне захотелось тогда самому посмотреть степь, станцию, где работал Алексей Максимович, и, если посчастливится, поговорить с людьми, встречавшимися с ним в те годы.

Мне очень хорошо запомнилось начало рассказа:

«Я - ночной сторож станции Добринка; от шести часов вечера до шести утра хожу с палкой в руке вокруг пакгаузов; со степи тысячью пастей дует ветер, несутся тучи снега, в его серой массе медленно плывут туда и сюда локомотивы, тяжко вздыхая, влача за собой чёрные звенья вагонов, как будто кто - то, не спеша, опутывает землю бесконечной цепью и тащит её сквозь небо, раздробленное в холодную, белую пыль. Визг железа, лязг сцеплений, странный скрип, тихий вой носится вместе со снегом».

На глухую станцию Грязе - Царицынской железной дороги Алексей Пешков попал в конце 1888 года.

До этого он некоторое время жил в Красновидове, у своего товарища, бывшего якутского ссыльного Ромася. Они вместе вели пропаганду среди крестьян. Деревенские кулаки и лавочники встречали их в штыки. В Ромася стреляли, сожгли его дом и книжную лавку. Алексей Пешков, застигнутый пожаром на чердаке, в тулупе выбросился через окно. Дальнейшие скитания привели его на Каспий, в Моздокскую степь, в Добринку. Здесь он и решил перезимовать.

Начальник станции определил Пешкова в напарники к ночному сторожу Ивану Черногорову, красивому тихому парню с печальными голубыми глазами.

- Как же ты так - без одежды, замёрзнешь, зима ведь! - грустно заговорил Иван, разглядывая новичка в лёгком потрёпанном пиджаке и худых сапогах. - Ветры у нас до костей прожигают.

Первые ночи дежурили вместе. Иван молча слушал чудесные рассказы юноши, вздыхал.

- Зря пришёл сюда. Скучно тут, Алёша... Вот как скучно, - - хоть ложись и помирай. И начальник - зверь, бьёт по зубам. После дежурства заставляет пилить и колоть дрова, таскать воду, чистить ему посуду.

- И здесь полно мерзости. А я думал у вас благодать - тихо, сытно, - окал Пешков.

- Что ты! Господа, ну те живут сытно, - глухо, замогильным голосом возражал Черногоров. -

А в Среднем Гагарине мужики и полдесятины на едока не имеют.

Из степи несло пургой. У Алексея зуб на зуб не попадал. Иван, жалея юношу, помог ему завернуться в рогожу.

- Погоди, я тебе вмиг чулки тёплые принесу, а то, неровен час, застудишься.

И действительно, принёс чулки, тёплые, как валенки. Пешков не мог ими нахвалиться.

Алёша, или Максимыч, как его ласково звали рабочие, был для этих людей, изнывавших от нужды, темноты и скуки, настоящей находкой. Слушать рассказы Максимыча собирались все рабочие станции. Чтение книг проходило обычно под пятым фонарём, у пакгауза. Беседовали, спорили. Юноша убеждённо говорил:

- Будет переворот в жизни! Хозяевами станет трудовой народ, и не узнаете вы тогда свою Добринскую степь...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.