Угол белой стены

«Со стариком Сайыповым работает, – подумал он. – Тут вообще, наверное, много таксистов».

Потом Сергей познакомился с матерью жениха, потом с дядей, с соседями. И такая атмосфера чуткого, приветливого внимания окружила его, что через какой-нибудь час или два ему стало казаться, будто он давно знает этих славных людей, давно и крепко дружит с ними. С одним он горячо обсуждал новостройки Ташкента, с другим – достоинства новой модели «Волги», с третьим – международное положение и полет наших космонавтов. А рядом все время была Мальцева, она время от времени обменивалась взглядами, улыбками, какими-то словами, и Сергей понимал, что нравится ей, и сам невольно любовался ею. Однако все время его не покидало ощущение, что она ждет, когда он наконец разоткровенничается, когда расскажет, зачем приехал в Ташкент. И он невольно ловил себя на том, что старается заметить, с кем она разговаривает, как держится с этими людьми.

Но, конечно, не она назначила ему тут встречу. Поэтому Сергея не покидало чувство тревожного ожидания и непривычное ощущение какой-то особой своей открытости, просматриваемое, что ли. Ведь на этот раз не он наблюдал за интересовавшим его человеком, а этот, пока ему неведомый, опасный человек наблюдал за ним. Впрочем, за Сергеем наблюдали многие, он то и дело ловил на себе любопытные взгляды. Видимо, уже все присутствовавшие знали, какой необычный гость находится среди них. Но Сергею все время казалось, что среди этих взглядов один, настороженный, колючий, оценивающий, следит за ним неотступно и враждебно. Это чувство не давало ему покоя, заставляло все время быть в напряжении. Он незаметно всматривался в окружавших его людей, стараясь угадать, – не удавалось.

Неожиданно на улице снова заиграл оркестр. Толпа заволновалась, начала расступаться. И Сергей вдруг увидел небольшой костер. Мимо него медленно проехала серая, украшенная гирляндами цветов и зелени «Волга». За ней показался автобус.

– Приехали!.. Приехали!.. – разнеслось по толпе.

– Это тоже старинный обычай, – улыбнувшись, сказала Мальцева. – Костер – чтобы тепло было жить молодым, огонь – это семейный очаг, это хлеб в доме.

Дверца «Волги» раскрылась, оттуда показался высокий, гибкий юноша в белой рубашке с галстуком, за ним маленькая фигурка девушки в длинном белом платье с охапкой цветов в руках, которыми она прикрывала лицо.

Под звуки оркестра и одобрительный гул толпы жених бережно поднял свою подругу и легко понес ее на руках к дому.

Толпа двинулась вслед за ними.

Уже заметно стемнело, и во дворе на протянутых проводах ярко горели лампочки.

Гости с шумом стали рассаживаться за длинными столами. Маленькая невеста под руку с женихом, скромно опустив голову, полускрытая от всех белой газовой фатой, прошла к своему месту.

И началось веселье. Но друзья жениха, строгие и торжественные, продолжали обслуживать гостей, разносить блюда, открывать бутылки. В стороне, за низеньким палисадником, пылали костры и суетились женщины.

Торжественную речь сказал по-узбекски самый уважаемый член махали, местный писатель. Мальцева шепнула Сергею его фамилию.

Потом появился оркестр, начались пляски. Из-за столов выходили то друзья жениха, то подруги невесты, и огневая, лихая пляска парней сменялась нежным и грациозным танцем девушек. Да и сами музыканты, захваченные общим весельем, словно состязались между собой, обходя столы, и гости бурно аплодировали им тоже.

А за столами не стихал шум и говор. Разносили все новые и новые блюда. Большинство из них Сергей пробовал впервые, и соседи наперебой потчевали его. Казалось, все уже перезнакомились с ним, все старались выказать ему свою дружбу и внимание.

Неожиданно Сергей насторожился. До него донесся негромкий разговор двух парней, сидевших невдалеке. Один из них, толстый, потный, с жаром говорил своему приятелю, бледному, рыжеволосому пареньку:

– Хочешь заработать, так не надо болтать, понял? А Толька, небось, по всем углам тряс, чего знал. Вот и...

– Много ты понимаешь, салага! – сердито перебил рыжий, и на бледном лице его проступила краска. – Любовь тут была.

– Тю, любовь! Я вон жену свою тоже люблю. А она у меня образованная. Ей подарки надо делать, знаешь, какие? Потому я вожу и не спрашиваю, чего и зачем. И помалкиваю, что вижу. У нас в парке кое-кто, если хочешь знать, тоже дела делает.

– «Дела-а»... – насмешливо протянул рыжий. – Сегодня – дела, а завтра – во. – Он сложил пальцы. – Небо в клетку. И плакала твоя образованная. И подарочки ей носить другие будут. А тебе она будет носить передачи. Если будет. Знал я одного такого мужика на Шикотане. Он с палубы рыбку тянул...