Три письма

Я разорвал её маскировочный халат и всю одежду на груди, но помочь ничем было нельзя. Пуля прошла лёгкие и сердце навылет. Мы похоронили её на кладбище вблизи деревни Кинтово. Своими силами разведчики поставили памятник, подруги сделали венок.

У меня есть фото, её и ваше. Если вы не против, пусть они мне останутся на память. Не только я: все разведчики поклялись жестоко отомстить за смерть нашей подруги.

Прошу вас, Александра Викторовна, не обижайтесь, если что написано грубо. Я сильно волнуюсь и не могу написать так, чтобы вы легче приняли этот удар. Вот всё. Желаю вам многих лет жизни.

Пётр Садовой. 11/XII 1943 года.

Полевая почта 57951 - А.

«Счастье в том, что в боях кровавых

Наш багряный не гаснет флаг,

Что бежит трусливой оравой

С нашей земли презренный враг...»

(Из стихов Н. Ходоровской.)

Дорогая мамочка! Можешь меня поздравить. Наш генерал вручил мне орден Красной звезды, который уже красуется на моей гимнастёрке. Самая большая радость и награда для меня - благодарность бойцов и их гордость мною. Вообще, конечно, было очень много волнующего, но обо всём расскажу, когда кончится война и мы снова будем вместе. Скажу только одно: в этих боях принимали участие девушки - снайперы. Я видела, как они сражались. Замечательно!

Ты предполагаешь, что меня снимали. Только собирались и не сняли, потому что у меня был слишком «боевой вид»... Гимнастёрка и брюки были сплошь замазаны глиной и кровью, и ботинки с обмотками - тоже. Но карточку, обещанную тебе ещё летом, высылаю сейчас, после тщетных попыток достать лучшую. Я живу по - прежнему. Сейчас дежурю в перевязочной, мне хочется рассказать тебе кое - что. Некоторые девушки из тех, что находятся здесь, ведут себя не очень хорошо. Мало таких, но всё - таки есть.

Были попытки со стороны кое - кого «посвататься» и ко мне. Но эти попытки получили серьёзный отпор.

Зато у меня есть настоящие фронтовые друзья, которые верят мне, любят меня и встречают, как родную. Это Машенька, из медсанбата, старенький Егорыч - повар, старший лейтенант Павел Иванович и Петро - артиллерист (теперь он в нашем полку, и вовсе не артиллерист, а отличник - снайпер). И я горжусь такими друзьями.

Павел Иванович мне всегда рассказывает про своих двух дочек, а Егорыч заботится обо мне, точно отец. У Маши, кроме меня, никого нет. Была наша третья подружка - Клава, но она уже в другой армии. В общем хорошие люди и настоящие друзья, проверенные и в тяжёлые и в счастливые минуты моей фронтовой жизни.

А людей, мамуля, действительно трудно узнать! В этом отношении фронтовая жизнь многому меня научила, заставила зорче всматриваться в душу людей, видеть но только внешние мотивы их поступков.

Хочешь, теперь я напишу тебе про Садового Петро. Он узнал меня в первый день, как приехал. Написал мне записку, надеясь познакомиться. Возможно, он сперва хотел «подфлиртнуть», «приволокнуться»... Он простой парень, окончил семь классов сельской школы в Черниговщине, тракторист, шофёр - танкист во время финской войны. С виду он привлекательный, статный и красивый. Я подружилась с ним. Он не говорил, что любит меня, но явно оказывал предпочтение перед другими. Но играть с огнём опасно. Во мне заговорила совесть, и через две или три встречи, не веря в его чувство, я сказала, что люблю другого и никогда не полюблю его. А он, мамочка, заплакал. И оказалось, что он один - одинёшенек на свете. У него нет никого близких, и даже места родные были тогда оккупированы.

Я молчала, но мне было жаль его. Я ему поверила, мама. Но что же я могла сказать ему? Мне бы хотелось стать ему родной, но полюбить его я всё - таки никак не могла. И всё же мы постепенно подружились. Потом встречались часто, разговаривали о многом. Он старше меня, но ниже по развитию, и мне хотелось поднять его до себя.

Мне кажется, что наши разговоры многое дали ему, да и он не раз сам говорил об этом. Он был писарем при штабе. Стыдно ведь, правда, молодому и здоровому парню занимать такую должность! Хоть и держали его против воли, но я смеялась над ним, и бедняга изо всех сил старался выбраться оттуда. Теперь он на передовой. Смелый, храбрый, просится всегда туда, где опаснее всего. Теперь я уважаю его. Вот и сейчас он стоит на самом опасном месте нашей обороны - в боевом охранении на островке.

Ты, верно, думаешь всё же, что я влюблена в него? Нет, мамочка, честное слово, нет. А дружу я с ним здорово - это верно. И я горжусь тем, что наша дружба помогает ему стать развитым и смелым человеком.