Связной

— Та я бичу: орден у вас новенький. Вы мене, як там пишут, до Москвы выдправы-те, а потим я швыдко повернусь до вас, я тэж хочу заслужыти ордена.

— Ты что же, думаешь, так просто от нас в Москву слетать и обратно?

— В такому рази я до Москвы не полечу... — сразу решил мальчуган, — у вас останусь. Вы даёте мени автомат?

— Ну, хорошо, а если бы ты потерял фуражку? Как же ты пришёл бы к нам без письма?

— У мене е другой пакет... — сказал Володя и, снова осмотревшись по сторонам, распорол подкладку своего сильно поношенного пиджачка; помедлив, как бы что-то соображая, он вынул оттуда второе письмо.

— Визмить, — сказал он. — Хоть вин и до Москвы,— туны я ни за что не полечу. Тилько прошу видправыты його до Москвы.

Это письмо было написано химическим карандашом на полотне. Командование партизанского соединения просило в нём сбросить к ним радиста с радиостанцией, указывало свои координаты и условные сигналы.

В тот же день наши радисты передали содержание письма в Москву. Отправить Володю к своим было рискованно и нецелесообразно. Он вынужден был остаться у нас и, по моему распоряжению, был зачислен в нашу украинскую роту. Ему выдали трофейный карабин.

Выполняя обязанности адъютанта командира роты, Володя бывал на выполнении всех заданий, какие давались этому подразделению. Всё в нашем отряде нравилось Володе: и большое количество автоматов, и строгая дисциплина, и дружные песни у костров, и частые боевые походы. На усталость он никогда не жаловался, и улыбка не сходила с его лица.

— Берегите хлопчика, — неоднократно говорили командиру роты я и Стехов,— Как он себя ведёт?

— Хорошо! Смышлёный парнишка. А какой выносливый! Даже силой его на повозку не посадишь. всё пешком!

— Ещё бы! Ведь он из Винницкой области до нас пешком дошёл. Восемнадцать дней по шпалам, голодный...

После большого боя, выпавшего на долю украинской роты и с честью ею выигранного, я увидел одиноко сидящего на пеньке Володю. Сидел он скучный, не по возрасту озабоченный.

— Что, напугался? — спросил я его.

— Ни...

— А чего же ты надулся?

— Да вот, товарищ полковник, — с тем же озабоченным видом отвечал Володя,— мени тут у вас добре. Та тому загону, де мий батько, навить, ще й доен дуже погано. Нема у них автоматив, тильки, гвынтивки та дробовики... Коли б я поле-тив толи до Москвы, мобуть, и им литаки вже скинули б автоматив... Я не виконав своё завдання...

— Как же не выполнил! — удивился я. — Ведь то письмо, которое ты нам принёс, мы тогда же передали в Москву. Это всё равно, что ты сам там побывал.

Володя посмотрел на меня недоверчиво. То ли он не понял смысла моих слов, то ли его мучили угрызения совести, во всяком случае, после этого разговора он каждый раз при встрече со мной спрашивал, правда ли, что письмо в Москве и нет ли ответа.

Ответа не было. Не проходило дня, чтобы Володя не наведывался к радистам, но и те не могли ничем его порадовать.