Сугробы

Какой-то поэт сказал, что разлука живет на вокзале...

Этой ночью тяжело валил снег, и к железным оградам надвинулись сугробы. Они утром голубые, пахнут травой и холодом...

Скорей бы попасть на трамвай!

...Трамвай был полон. Катю крепко притиснули боком к кабине вожатого; об нош больно стукались углы чемоданов.

У вокзала все сходили. Катя и не заметила, как ее вынесли спешащие пассажиры, вытолкнули прямо в белое кружение снега, в шум людских голосов, тарахтенье машин и шелест шин. Снежные хлопья лениво падали, цеплялись за пальто, лепились на плечи, на лицо, на ресницы.

Она торопилась, беспокойно поглядывая на людей. Их было много около машин, автобусов, на стоянке такси. Сквозь пелену снежинок увидела зеленые крыши вагонов, обрадовалась: значит, не опоздала, где-то там, у вокзала или на перроне, она увидит Федора. Ей обязательно надо его увидеть и чтобы он обязательно ее увидел. Ведь должно наконец что-то решиться, ведь не может он просто так уехать, не увидев ее и не поговорив, не простившись. Ведь он – ее Федор! Ей казалось, что он не просто уезжает, а насовсем. А тогда он не узнает о том, о чем знает она... Он должен об этом узнать, пусть с огорчением, а может быть, с радостью. Да, хорошо бы с радостью. Тогда будет все понятно, тогда будет все чудесно, великолепно и прекрасно. А что еще?! Еще она его будет ждать... Ждать... Нет! Она, конечно, будет ждать его приезда, но чтобы он сам первым пришел к ней, в ее дом.

Катя увидела его на перроне, в кругу друзей. Федор стоял к ней спиной. Подошла, тронула за рукав. Он обернулся, нахмурился.

– Ты?!

– Да, это я.

– Вот, Катерина... Я уезжаю в Нижний Тагил. Делегация.

– Знаю. Я рада, что не опоздала.

– Ты молодец, Катя, что приехала. Молодец!

Они зашагали по перрону. За руку не взял. Под руку тоже. Остановились у ограды. За ней навалило сугробов. Снег падал хлопьями, будто белые платки, летел, словно некуда этому чистому, белому снегу деваться в небе.

– Федя.

– Да.

– Посмотри мне в глаза.

– Смотрю. Я виноват перед тобой.

Кате стало приятно от этих его слов. Она подумала: вот сейчас скажу ему о том, что теперь он будет любить не только ее одну... Не сказала. А сказать ой как нужно!

– Почему ты тогда ушла? Катя заплакала.

– Я не знаю. Мне показалось, что я тебе в тягость, что ты меня просто... ну, не любишь.