В ресторане гремел оркестр, между столиками в танце кружились пары, сновали с подносами официанты.
Сергей, Лобанов и Урманский, оглушенные, остановились в дверях, оглядываясь по сторонам в поисках свободного столика.
Изящно лавируя среди танцующих, к ним приблизился худощавый, в черной визитке седой метрдотель.
— Желаете поужинать?
— Хотя бы, — сказал Лобанов. Метрдотель понимающе кивнул.
— У нас сегодня свободен банкетный зал. Не желаете столик там?
— Отлично! — И Лобанов горделиво покосился на Сергея. «Вот как у нас обслуживают, видал?» — говорил его взгляд.
Через минуту они уже сидели в небольшом пустом зале за единственным накрытым столом. Музыка сюда почти не доносилась, было прохладно и тихо.
Когда утолили первый голод, расправившись с закуской, которую заказал Лобанов, Сергей закурил и спросил Урманского:
— Как же вам удалось найти Марину?
— Просто не поверите, — с воодушевлением начал тот. — Помните, я вам говорил о Федорове, о котором я собирался писать очерк? Ну, герой войны?
— Помню, помню.
— Так вот. Я, знаете, видел скромных людей, сам скромный, — Урманский приложил руку к груди, — но такого... Из него слова не вытянешь. Ну, просто не желает говорить, и кончено! Странно даже.
— Может, вы ошиблись и никаких особых подвигов он не совершал? — спросил Лобанов. — Однофамилец, например, настоящего героя.
— Что вы! У него одиннадцать боевых орденов и медалей, несколько ранений! И потом я старую газету раскопал, «Красную звезду». Там о нем пишут. Да как! Правда, со слов его товарищей, сам он, видно, и тогда молчал. Но я же не могу сейчас тех людей найти! А очерк о герое нужен — во! — Он провел рукой по горлу. — У меня задание главного редактора! И материал золотой, я же нутром чую. Словом, сегодня решил: дай, думаю, еще раз зайду. Может, он, пока я в Москву летал, одумался, понял меня правильно. Я же прямо наизнанку выворачивался, когда его убеждал. Я за эти дни Цицероном стал. Я на такую принципиальную высоту вопрос поднял! Если бы за мной записывали, то лучшего материала в отдел пропаганды и не надо было бы. Ну, так вот. Пошел, значит. И чем ближе подхожу, тем, знаете, больше растет во мне такое ощущение — зря иду! Честное слово, я чуть назад не повернул, когда к его дому подошел. Что было, если бы я повернул назад! — Урманский с комичным отчаянием схватился за голову.
— А что было бы? — с интересом спросил Лобанов.
— Вот слушайте. Захожу я в дом, квартира на первом этаже. Звоню. Знаю: жена его на работе, а он в это время дома. Он вообще на пенсии. Вдруг слышу: топ, топ, топ... Женские какие-то шаги, легкие такие. Открывается дверь и... Ну, вы никогда не поверите! Марина! Я, знаете, остолбенел от неожиданности.
— Да-а, вот это встреча, — удивленно покачал головой Сергей.
— Именно! — азартно подхватил Урманский. — Ну, в общем, захожу. Старик дома. Сажают меня за стол, угощают чаем.
— Постойте. Так, значит, он ее дядя?
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.