Следите за афишами

- Вполне.

- Студентам не разрешено выступать без особого распоряжения. Ведь у вас еще голос по - настоящему не поставлен. Надо трудиться и трудиться... Если у вас затруднения материального порядка, то надо было об этом сказать... Но ведь вы, насколько я понимаю, человек обеспеченный?

- Меня здесь зажимают, - решительно сказала Ада. - Должна же я где - то...

- Годика через три, не раньше...

- А я не хочу ждать! Я буду петь сейчас, завтра, послезавтра!

Профессор захлопнул крышку клавиатуры.

- Сегодня я с вами заниматься не буду, - сказал он. - Пойдите в деканат и доложите о нашем разговоре! Если декан разрешит вам эстрадные выступления, то вернетесь в класс. Но только не в мой. До свидания!

В деканате не поняли высоких стремлений Ады и предложили подать объяснительную записку. Курбатова хлопнула дверью и убежала.

Через полчаса она сидела на пуфике в будуаре Констанции и плакала.

- Пустяк, - певуче сказала Молодицкая. - Твой путь уже определялся. С твоими данными я бы покорила все три полушария! А на консерватории свет клином не сошелся. Я сама консерваторий не кончала. А если тебе так уж нужен диплом, то худрук эстрады устроит тебя учиться в другое место... Он мой приятель.

Когда родители Ады узнали о случившемся, папа тренированным движением схватился за грелку, мама за холодный компресс. Они потребовали, чтобы дочь пошла к Воскобойникову и извинилась, но молодая Курбатова была непреклонна.

- Слишком много у меня в консерватории завистниц, чтобы я могла там учиться, - заявила она. - Ах, мама! Вы не знаете мир искусства... Интриги, подсиживания! Талантливому человеку так трудно пробиться!

... Ада много ездила. Выступала сначала с одной бригадой, потом с другой. Пела и в кинотеатрах, и в клубах, в залах с плохой акустикой, и в помещениях со сквозняками, с микрофоном и без оного. В результате случилась большая неприятность: она просто - напросто охрипла. «Голос немного сел», - сказал один из врачей. «Переутомленность связок», - сказал другой. «Жить будете, петь никогда», - резюмировал третий.

Полагая, что со временем все обойдется. Ада уехала на курорт и оттуда писала знакомым: «Сама Шульженко сказала: «Единственно, кого я боюсь, - это Курбатову». Следите за афишами!»

На эстраду «соперницу Шульженко» больше не приглашали. Но тяга к славе не умерла в Адином сердце. И снова на выручку пришла Констанция Молодицкая. Она познакомила Аду с одним чернявым мужчиной. Он говорил с абхазским акцентом и был главой хора цыган. Внешность Ады ему была очень нужна. Голос его не смущал.

- У нас, дорогая, все немного хрипят! - объяснил он. - Специфика такая!

И скоро фамилия Курбатовой замелькала на афишах цыганского хора. Гастроли его проходили далеко от адиного города, и поэтому знакомые и родные ничего не видели.

Но слухами земля полнится, и через некоторое время папа опять схватился за грелку, а мама за холодный компресс. А потом доктор получил письмо: «Сама Ляля Черная на днях публично заявила, что единственно, кто представляет для нее угрозу, - это Курбатова».

Хор выступал в парках культуры. Ада пела томные романсы, искусно «дрожала плечами», «монисто, сделанное из жестянок, бойко звенело. А чернявый гитарист, он же администратор, он же худрук, исступленно кричал: «Чавела!».

Так шумною толпою кочевал ансамбль по эстрадным раковинам, пока наконец изрядно не надоел публике. Но он не хотел умирать: чем меньше народа ходило на его концерты, тем ярче и агрессивнее становились афиши: «Спешите! Последние представления!».