Синегорье

Согласно закону подлости, пожар не ищет легких путей. На близких к проезжим дорогам участках, куда можно добраться с техникой, где легко локализовать и задавить его в самом начале, ему не интересно. Он стремится в глухомань, поближе к вершинам, где настичь его труднее, а уж погасить тем более. Его сопровождают сюда человеческое тщеславие и дурацки понимаемая романтика. Ну кому захочется жарить шашлыки и петь под гитару на официально отведенной площадке? А вот забраться поближе к звездам, на макушку скалы, соорудить там бивак да осветить всполохами костра подступающую со всех сторон темень – вот это дело! Тут даже без бутылки весело и мило, хотя и она с-о-в-сем не помешает.

В шесть часов утра Канцев устраивает мне побудку. Ночью на противоположном берегу озера, в запретной для ночлега зоне, были замечены шесть костров. На вездеходе мы добрались туда минут за пятнадцать. Никого нет. Только черные круги обожженной земли. В двух местах еще тлеют угли. Турист осторожен, когда дело касается его интересов. Он уходит до того, как его оштрафуют. Да и трудное это дело – штраф. Ведь не докажешь, что компания, расположившаяся на берегу в полусотне метров от тлеющих головешек, тут ночевала, а вовсе не сегодня утром притопала из Щучинска.

Правда, есть ситуации, когда и доказывать ничего не надо, тем не менее нельзя принять меры. Уж и не знаю, какая светлая голова сообразила поставить ресторан и оборудовать стоянку личных автомашин прямо на берегу Борового, у самого въезда в поселок, там, где в озеро впадает Сарыбулак. Устье этой реки – единственное место нереста местной рыбы, облюбованное к тому же для гнездовий разной водоплавающей птицей, и без того уже усыхает. Теперь его еще больше ужали, загрязнили. Частники – народ аккуратный и свои «колеса» блюдут в чистоте. То, что грязь с их любимых экипажей, масло и бензин попадают в воду, травят икру и мальков, их мало волнует. Через неделю-другую они «сделают ручкой» Боровому и, возможно, никогда больше сюда не приедут. Чего же щепетильничать? Тем более что площадка выделена официально и очень удобна для отдыхающих: переоделся в машине – до воды всего двадцать метров.

А рядом на вытоптанной опушке «дикий» палаточный городок. Он вырос без разрешения, и лесхоз, по идее, имеет право его «закрыть». Но как решиться на такое?

Пока Владимир Павлович и участковый милиционер убеждали «дикарей» в незаконности их лагеря, я ходил от палатки к палатке, интересовался, откуда прибыли люди, почему именно сюда. География – чуть ли не весь Советский Союз. Есть и Москва, и Бухара, и Красноярск, и Ташкент. Но большинство все-таки из «окрестностей»: Омска, Целинограда, Караганды, Экибастуза. Многие едут с детьми. И причина одна: здешний воздух полезен для легочных больных, а путевок в местные санатории не достанешь. Короче, люди собирались сюда не по случаю, а задолго и обдуманно. Кто же решится испортить им отпуск?

Дефицит, какой бы лик он ни принимал, не обходится без гримас. Вот и здесь, в Боровом, наиболее оборотистые «аборигены» сразу смекнули, какую личную пользу можно извлечь из разрыва между общественным спросом и предложением. Отдыхающим сдают не только койки и комнаты, но даже... место в огороде: плати и ставь собственную палатку, под сенью частника тебя никто не побеспокоит.

Бесконтрольный, никем и нигде не учитываемый наплыв отдыхающих причиняет неудобства не только самим отдыхающим, но и местным жителям. Ведь снабжение поселка, всякие там коммунально-бытовые блага рассчитаны на какое-то определенное количество людей. Когда же это количество возрастает, опять возникает проблема дефицита.

Но главной бедствующей стороной оказывается все же природа. Она не может, как люди, сняться с места и податься куда-нибудь, в другие, более благодатные края. Ей остается терпеть. Надолго ли хватит этого стоического терпения?

Что же делать, чтобы «жемчужина Казахстана» не потускнела с годами, чтобы здешней «Швейцарией» могли любоваться и наши внуки и правнуки? В Боровом этот вопрос я задавал многим. И хотя свои ответы мои собеседники обосновывали по-разному, почему-то все начинали со стандартной фразы: Боровое нужно объявить национальным парком со всеми вытекающими из его статута правами и обязанностями. Как правило, дальнейшее углубление темы вело к разнобою в определении этих самых прав и обязанностей. Понятно, национальные парки для нас дело новое, и как к нему подступиться, мало кто представляет. Вот и здесь разброс мнений был велик.

Самой четкой и глубоко обоснованной мне показалась позиция Виталия Павловича Бобровника, кандидата биологических наук, заведующего лабораторией лесного почвоведения научно-исследовательского института почвоведения Академии наук Казахской ССР. Мы встретились с ним в самом отдаленном от главной усадьбы Золотоборском лесничестве, куда лаборатория Бобровника приезжает на летний полевой сезон уже двадцать лет подряд и где, кстати, ее специалисты бывают и в другие времена года. Так что за словами и выводами Виталия Павловича – годы опытов и наблюдений.

Но прежде несколько слов о самом лесничестве. Хотя оно в принципе находится и недалеко от Борового (час езды на вездеходе – какое это расстояние), это совсем другой мир. Там строгие горы, сосны, просторное озеро. Тут по чуть всхолмленной равнине – березовые рощицы, вперебивку с крошечными полями сеяных трав, укромные низинки с ручейками, а где есть запруды – с небольшими водоемчиками. Средняя полоса в чистом виде. И только опытный взгляд видит, что буйная зеленая трава у обочины – это все-таки солодка. А где она, там солонцы и весь соответствующий набор растительности.

Лесничим в Золотом Бору работает Сабыр Сарович Рахматулин, дядя директора Боровского лесхоза Рахматулина Жансерика Рашитовича. Между прочим, весь род здешних Рахматулиных имеет «лесной уклон». Двадцать два работника лесхоза носят эту казахскую фамилию – целая рабочая династия. Так вот наука и практика живут в Золотом Бору в мире и дружбе, считают защиту природы своим общим делом и помогают друг другу чем могут. В прошлом году в усадьбе лесничества провели интересный эксперимент. От протекающего рядом с домами ручья экскаватор прорыл метровой ширины канаву к небольшой низинке, заросшей луговой травой. В половодье ручей чуть-чуть перекрыли, и талая вода заполнила естественную чашу. Для развода в новый пруд выпустили ведро карасей. Они прижились, как прижились тут кряквы, огари, нырки. Странная это картина – открытое, еще не заросшее растительностью зеркало воды метров сто в ширину, и на нем полдесятка утиных выводков. Одна кряква облюбовала под гнездо кочку совсем рядом с берегом, высиживает яйца без всякой маскировки. Благо бы место тихое, а то ведь нет. Ужение карасей здешней детворе еще не приелось. Ловят с шумом и криком на самую примитивную самодельную снасть. Но рыба исправно клюет, и это вызывает всеобщий восторг. Но уток шум не волнует: у них своих дел хватает, да и шумят-то «свои» люди.

На берегу этого пруда еще раз убеждаешься: вода здесь – самый драгоценный дар природы. Она – сама жизнь. К ней особое, благоговейное отношение. Любопытная деталь. Угостить нас Сабыр Сарович решил на улице. Щедрый дастархан расстелили у ручья прямо на траве. Неожиданно нагнало тучку, и она просыпалась мелким дождем. Никто не обратил на него никакого внимания: вода – благо во всех ее проявлениях.

Но вернусь к разговору с Бобровником.

– Знаете, в чем главная причина всех здешних бед? В отсталости психологии, – говорит Виталий Павлович. – Украина, допустим, или Белоруссия в этом плане далеко обогнали Северный Казахстан. Там больше ценят землю. А у нас все еще бытует мнение, будто тут земель сам черт кочергой не мерил, хватит всем и надолго. Потому и не берегут. В связи с добычей полезных ископаемых идет интенсивное разрушение почв и ландшафтов. Темпы рекультивации значительно отстают. А ведь это может дорого обойтись. Климат тут суровый. Осадков выпадает мало, а солнца больше, чем в европейской части страны. Поэтому надо быстрее закрывать нарушаемый почвенный покров всем, что дает хороший рост, любыми растениями, пусть даже сорняками, лишь бы они выдерживали здешние жесткие почвенно - экологические условия.

Хотя в районе Борового и не ведется никаких разработок, нагрузка, которую испытывает природа от антропогенных факторов, тем не менее огромна. Промышленность, сельское хозяйство, индустрия отдыха – организованного и «дикого» – все это в конечном счете работает в одной упряжке и в одном направлении: как можно больше и меньшей ценой взять у природы.

Замечено, например, резкое обмеление источников и понижение уровня Щучьего, котыркульского, Малого Чебачьего, Джукейского озер. Причина: в округе много набурено скважин, из которых бесконтрольно берут воду по потребности. Город Щучинск к тому же забирает большое количество ее прямо из озера, хотя для технических и бытовых нужд можно было бы использовать воду глубинных горизонтов, которой тут с избытком и которая не связана со здешней системой озер.

Воду берут не только из самих озер, но перехватывают источники их питания – опять-таки бесконтрольно, – что сильно влияет на их уровень.

Здешняя экосистема носит довольно-таки замкнутый характер и легкоранима. Овощной совхоз «Олжекпес» во всех отношениях высокоразвитое хозяйство. Но это очень опасный сосед. Мы с тревогой ждем массового «сброса» азотно-фосфорных удобрений. Эти удобрения хорошо фильтруются гранитными почвами и применяются в долине, поверхностные и грунтовые воды которой питают озеро Боровое. Эти удобрения способствуют быстрому размножению и расселению микроскопических водорослей, что приведет к увеличению массы зоопланктона. Это, в свою очередь, резко нарушит экологическое равновесие в озерах. Начнутся «заморы» рыбы, что уже однажды наблюдалось.

Нерегулированное создание мест отдыха и лечения – особенно бесконтрольный «дикий» туризм – привело к разрушению почвенного и растительного покрова, сильному изменению состава микроорганизмов почв и приземного слоя воздуха. А здешняя почва содержит микроорганизмы, которые подавляют многие болезнетворные микробы, палочку Колли, например, стрептококки и другие. Такие опыты проводились и дали замечательные результаты.