Ровно в час ночи постучал Мысов. Извинялся, ссылался на синоптиков, предсказывающих приближающийся шторм, торопился...

Все было правдой. Но главное в том, что не мог Федор Александрович спокойно спать в ночь накануне путины. И была бы она первая у него — понятно тогда, нет, уже почти тридцать лет работает он на Ямале, язык местный выучил, и повадки рыбьи знает не хуже ихтиологов, и рыбы за эти годы из Оби столько вычерпал — ни на каких весах не взвесишь, а все равно волнуется директор Аксарковского рыбозавода накануне путины, как подросток перед первым свиданием. — Идти нам по такой волне часов шесть, на «Звереве» выспимся.

При всем желании это невозможно. Флагман заводского флота — маленький катер, он падает с волны на волну, дрожит от напряжения, стонут его переборки, а в днище, как в огромный бубен, сыплются все учащающиеся удары. Я вслушиваюсь в болезненный говор катера и реки, всматриваюсь в тяжелое молчание людей, вспоминаю рассказы речников об обских штормах, где семь баллов пострашнее, чем девять на море, и понимаю, что путина начинается трудно.

В первом году пятилетки рыбаки Ямала добыли 77 тысяч центнеров «живого серебра», план 1972 года вырос на 15 тысяч, а в 1975 году Ямало-Ненецкий рыбокомбинат поставит 123 тысячи центнеров. Это почти вдвое больше, чем в последнем году восьмой пятилетки. Уловы в самой Оби вырастут незначительно, главную прибавку должны дать неосвоенные водоемы. В глубинах Ямала, в Красноселькупском и Пуровском районах тысячи озер и речушек, которые, как говорится, кишат рыбой и где никто никогда ее еще не ловил. Взять ее нетрудно, гораздо тяжелее вывезти. Самолетом — дорого, обычный карась превращается в «золотую» рыбку. Рассчитывать можно только на трактора, но этот транспорт в местных болотах пригоден только зимой. Пока выручают олени.

— Нам бы на пятилетку штук двадцать вездеходов «ГАЗ-71», — мечтательно вздыхают руководители комбината.

И все же, несмотря на различные трудности, озерно-речная система глубинных районов округа уже в 1972 году дала 22 тысячи центнеров рыбы. Для этого в дальних районах созданы новые рыбозаводы и участки, строятся тысячетонные «вечномерзлотники» — подземные природные холодильники в вечной мерзлоте, возводятся инкубационные цехи в Новом Порту и в Тазовском, которые будут обеспечивать воспроизводство ценных пород рыбы не только в самой Оби, но и в ее притоках и дальних речушках. Все это позволит рыбакам Ямала не только выйти на заветный рубеж, но, как они надеются, и в будущем наращивать уловы нынешними темпами.

Еще совсем недавно Обская губа была районом активного лова. Морские сейнеры прочесывали тралами воды, где нагуливались косяки осетровых и сиговых, черпали подряд рыбу всех пород и всех возрастов. Созданный в Тюмени Сибирский научно-исследовательский и проектный институт рыбного хозяйства не только наложил запрет на активный лов в Тазовской и Обской губах, но и лимитировал уловы в самой Оби. Сначала лимитировали вес уловов. Взял рыбак определенное количество муксуна, собирай сети, жди на берегу, когда щекурь пойдет. А идут они чаще всего одновременно. Сейчас Сибирское управление рыбной промышленности по согласованию с Нижнеобьрыбводом и учеными СибНИИРХа в качестве эксперимента ввело лимит не по центнерам, а по орудиям лова. Теперь у рыбаков не будет вынужденных прогулов во время путины, но в то же время они ограничены количеством плавных сетей, закидных неводов, фитилей...

Аксарновсиие рыбаки первыми на Оби начинают путину, естественно, они стали первыми участниками эксперимента.

— Теперь только не зевай — и будешь с рыбой, — говорит мне молодой рыбак Олека Климов.

— Если меньше спать, Цыбина догнать можно, — надеется Степан Альма.

— Новая система лимитирования позволит значительно увеличить уловы. Мы согласились на нее, учтя все рыбные запасы, — объясняет заведующий лабораторией ихтиологии СибНИИРХа Валерий Николаевич Полынский.

В районе Старого Салемала устье Оби относительно узкое — километров шесть, рыбьи косяки сливаются здесь воедино, устремляясь вверх к своим извечным местам нереста. Района более удобного и для рыбаков и для ученых по всей Оби не сыскать. И работают они здесь в самом тесном контакте. К борту научно-исследовательского судна «Академик Зуев» плотно прижались два новеньких стальных плашкоута Аксарковского рыбозавода. К одному из них то и дело подбегали бударки, рыбаки бросали на борт плашкоута тонкие капроновые чалки, разбирали сети, укладывали в ящики улов. Приемщик Николай Шеремета кружился вокруг весов, пересыпал принятую рыбу льдом, легко управлялся с тяжелыми ящиками, и все это с веселыми прибауточками и хитрыми взглядами в сторону другого затихшего плашкоута, к которому из-за волны рыбаки подойти не могли. Приемщики тоже соревнуются: кто больше. Коля хочет быть первым. В прошлом году его наградили именными часами, на торжественном собрании в президиум посадили, транзисторный приемник вручили. Коля радуется, что так удачно стоит его плашкоут и вся рыба к нему идет. Смеется Коля, прибаутками сыплет, таскает тяжелые ящики, поет иногда — уснуть боится. Которые сутки спит он едва-едва, урывками, иногда здесь же, рядом с весами. Впрочем, рыбаки спят не больше.

На постой меня определили к Шеремете. Каюта у нас крохотная, но с двумя большими, в полстены, квадратными иллюминаторами.

В раму моего окна вставлен один из кентовских пейзажей: обильная, как море, река, изъеденная волнами и отороченная по горизонту угрюмой громадностью заполярного Урала, да еще эти постоянно меняющиеся резкие космические цвета, удивительные краски, завораживающие, чудные и все равно остающиеся чужими для людей, привыкших к мягким, пастельным тонам Подмосковья. Солнце здесь, за Полярным кругом, вопреки моим обычным представлениям садится не на западе, а почти на севере. Огромный темно-красный круг медленно скатывается к горизонту, раскрашивая кентовскими красками снежные вершины суровых Уральских гор и гроздья тяжелых туч. И кажется, от его прикосновения лопаются

тучи и рождается ветер, он превращает широчайшую Обь в огромную стиральную доску, а солнце, не успев опуститься, снова ползет вверх, и пенные кружева, которыми отделана каждая волна, становятся розовыми.

Шестые сутки штормит. С первого дня путины, как будто нарочно. Погода такая — можно и сетей не ставить, простой все равно оплатят. Но уходит драгоценное время, а вместе с ним и рыба. И, несмотря на шторм, выходят рыбаки к пескам, мечут сети.

Осторожно ткнулась в борт плашкоута еще одна бударка, тяжело загруженная, с бортами почти вровень с водой.

— Ох, Юрий Степаныч, взял ты рыбки? — забегал по палубе Коля. — Ох, и повезло же тебе, браток мой.

На восхищенные Колины возгласы собрались рыбаки. Молча смотрели, как поднялся Цыбин на палубу, сбросил с головы капюшон, пригладил мокрые от воды и пота седые волосы, тяжело сел на перевернутый ящик и закурил. Папироса в его руке дрожала.

— Однако и утонуть можно было, — тихо сказал Андрей Корхонен.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.