– А разве у нас здесь есть чужие? Мы все тут свои.

...Тем утром, Когда сварщики, как обычно, варили очередной стык, водолазный бот, как обычно, отвалил от причала. Наш курс – к противоположному правому берегу. И, к месту сказать, в другую автономную республику. Крупнейшую реку Европы недаром называют рекой дружбы: для людей многих национальностей стала она Волгой-матушкой. И каждая стройка на ее берегах становится стройкой дружбы. Вот и на протягивании дюкера трудятся представители многих народов нашей страны. Конечно, вряд ли проектировщики экспортной магистрали Уренгой – Помары – Ужгород специально это предусматривали, но так уж получилось, что пересекает она Волгу совсем недалеко от того места, где сходятся границы сразу трех автономных республик России – Марийской, Чувашской и Татарской. И некогда в старину враждовавшие между собой народности Поволжья сегодня плечом к плечу прокладывают магистраль дружбы под рекою дружбы.

Путь в Чувашию нам преграждает растянувшийся, насколько глаз видит, остров. Но наш бот не ищет обходных путей, а уверенно направляется к самой его середине. Здесь, в створе линии дюкера, люди прорыли в острове более полукилометровой длины пролив, в который и ведут сейчас свое судно капитан-дублер Николай Конокоров и рулевой Борис Бутов.

Волжские горизонты подернуты легкой дымкой раннего утра. Неслышно выплывают из этой дымки степенные баржи, белоснежные пассажирские теплоходы, взметнувшиеся над водой «Метеоры». Даже пулеметное тарахтение мотора не может заглушить ощущения тишины, всегда появляющегося на середине большой реки. Редкое в эти дни солнышко, выглянув из-за облаков, желто-зеленой акварелью мягко прорисовывает очертания приближающегося берега.

Вот уже ясно виден отвоеванный у лесного крутогорья пятачок, на котором установлена ярко-желтая лебедка с большой красной точкой в центре барабана, на который наматывается трос. Тут, на вырезанной в отвесной горе площадке, где работает горстка людей, ощущаешь себя участником десанта, выброшенного на необитаемую землю. Но вдруг откуда-то сверху по одному ему ведомой тропке спускается к нам пожилой человек из соседнего чувашского села. Пришел, говорит, посмотреть, что вы здесь делаете, как газопровод строите.

К тому утру барабан лебедки принял на себя уже максимально возможное количество троса. Предстояло смотать с барабана излишки и присоединить к нему новый конец стального каната. Все, что связано с тросом, будь это под водой или на берегу, – забота водолазов. Фаргат Шайдуллин четко отдает команды, расставляя людей по рабочим местам. Сам садится за рычаги трактора. Но стоило отвлечься, кажется, лишь

на минуту – и видишь его уже за рулем моторки, прямо-таки выпрыгивающей из воды: надо проверить место, куда трактор потащит уже использованный отрезок троса. Много забот у водолазного старшины, но, видимо, это только радует Фаргата. Невозможно вспомнить его сидящим просто так. Уже потом, когда трос был «перезаряжен» в барабан лебедки и водолазный бот отошел от берега, когда появилась неизбежная вроде бы минута отдыха, я заметил, как Фаргат, наткнувшись глазами на швабру, которой драят палубу, схватил ее, резко перегнувшись за борт, макнул в воду и стал до блеска отмывать свои резиновые сапоги. Практического смысла в этом занятии было не так уж и много – осенью за день такую процедуру надо повторять десятки раз, но так уж, видимо, сконструирован этот человек: ни на миг не может остаться без дела.

Теперь мы шли к едва различимому маленькому буйку – прыгающему на волнах коричневому металлическому бочонку. Под ним – лежащий на дне оголовок дюкера, та самая красная «пуля», протащенная досюда за вчерашний день. Чтобы продолжить протаскивание, надо проверить, как улеглась труба в траншею, все ли в порядке там, под многометровой толщей воды.

Гремит якорная цепь. На мачте бота взвиваются два зеленых флага – идут подводно-технические работы.

Про шахтера поэт сказал: «Я работаю, как вельможа, – я работаю только лежа». Водолазы тоже не лишены «аристократических привилегий».

Сибиряк Александр Симбирев стоял на корме бота, привычно дожидаясь, пока товарищи закончат обряд его одевания. Шнурки на «ботинках» Саше завязывал заместитель начальника центральной лаборатории «Союзподводтрубопроводстроя» Михаил Клименко. Фаргат Шайдуллин внимательно проверял, как лежит «воротничок». Что ж, иначе в восьмидесятикилограммовые доспехи не облачишься!

Самый молодой из водолазной команды комсомолец Анас Хайруллин, успевший тем не менее уже поработать на двух протаскиваниях дюкера, шлепнул ладонью по медному шлему: «Пошел!» Рядом с зелеными флагами поднялся черный шар – водолаз под водой. Фаргат склоняется к переговорному устройству:

– Что видишь? Докладывай.

Но слово «видишь» в подводном царстве имеет несколько другой смысл. («Как там видно? – переспросил меня потом Фаргат. – Как на земле с закрытыми глазами».) И Саша «видит» сейчас трубу руками. Но настолько хорошо изучен водолазами еще на берегу каждый выступ стального оголовка дюкера, что и в полной темноте загадок он не оставляет.

– Пуля в траншее, лежит хорошо, – слышится голос Симбирева.

А это значит, что можно двигать дальше тысячетонную, с каждым днем становящуюся все тяжелее нить.

...Восемь с половиной дней прошло с той команды: «Начать движение!» – до долгожданного сообщения с правого берега: «Пуля на берегу». По расчетам на это должно было уйти две недели. Специалисты, конечно, еще долго будут изучать все нюансы волжского перехода. Но уже можно сказать: установлен рекорд скорости протягивания дюкера.

Только не спешат подводники распрощаться с гостеприимным марийским городком Звенигово. Обосновались они здесь всерьез и надолго. Нынешний дюкер – лишь первый из тех, что пройдут в этих местах. Следующим летом начнется прокладка второй подводной нитки экспортного газопровода Западная Сибирь – Западная Европа. А потом на очереди еще десять дюкеров для газопроводов системы Западная Сибирь – Центр.

Так что написанное на первой «пуле» приветствие «Здравствуй, Волга!» не потеряло своей актуальности.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.