Монголию нельзя представить без песни и танца. В протяжной, неповторимой мелодии и затейливых узорах монгольских танцев – душа моего народа. И не удивительно, что и иностранный гость, и скотовод из далекого села, и уланба-торец считают огромной удачей достать билет на концерт Государственного ансамбля народной песни и танца. Этот коллектив знают и любят не только в Монголии, его искусство восхищает зрителей разных стран Азии, Африки и Европы.

Искусство ансамбля вызывает пристальное внимание не только узкого круга знатоков народной хореографии, но и десятков тысяч простых зрителей. И есть тому свое объяснение: бывая на концертах молодого ансамбля, испытываешь прекрасное чувство приобщения к неповторимому миру искусства. Помню старинный танец монгольских женщин. В каждом движении рук, каждом шажке был выражен характер монголок, своенравных, красивых, величавых. Сколько изящества, плавности, грации!

Имя моего собеседника знакомо каждому монголу. И дело не в высоком звании заслуженного деятеля искусств МНР. Любят и знают главного балетмейстера Государственного ансамбля народной песни и танца за глубокий талант, за самобытное творчество. Сэвжид – веселый фантазер, смелый экспериментатор, строгий учитель, ищущий художник. И когда вспоминают об успехах хореографической труппы ансамбля, то связывают их с его именем. Сам же Сэвжид-гуай говорит: «Если танец получился удачным, то прежде всего потому, что в него вдохнул жизнь артист, «озвучил» композитор. Нетрудно понять, что сами по себе движения, как бы ни были они интересны и красивы, еще не танец и не искусство».

Сэвжид-гуай сорок с лишним лет жизни посвятил искусству.

– Мы, наше поколение, начинали на пустом месте. Ведь традиционных театров, национальной школы, учебных студий не было. Мало кто знал, что такое хореография, что этому искусству учат и учатся. В 1942 году, когда я уже танцевал в армейском ансамбле песни и танца, мы впервые увидели выступление артистов ансамбля Моисеева. Многому научились мы у советских мастеров.

Первый танец, который я поставил в начале 50-х - годов, назывался «Табунщик». Нашел его случайно, на площади Сухэ-Ватора. Проходил мимо театра (сейчас в нем размещен кинотеатр «Элдэв-Очир»), вдруг вижу – навстречу мне скачет всадник на белом коне. Для тех времен это была самая обычная картина – наездник в сквере, на площади, на центральной улице. Хозяин и лошадь чувствовали себя в столице ничуть не хуже, чем в степи. Пока я шел, из репродукторов полилась народная песня «Сэр, сэр, салхи» («Вей, вей, ветерок»). Это песня о коне. Ритм, мелодия песни и движения наездника на белом коне сливались воедино. Я тут же пошел к своим в ансамбль. Повстречался танцовщик Наранху. Я остановил его, станцевал тут же в коридоре нечто, что вертелось в голове. Попросил артиста запомнить танец, движения, общий рисунок. Так родился мой первый танец. Сейчас он в репертуаре нашего ансамбля считается одним из танцев-ветеранов. Его поставили и в Советском Союзе, Венгрии, ГДР.

– Как вы работаете над постановкой танцев? Что главное в танце?

– Пожалуй, начну с последнего вопроса. В танце главное – характер людей той или иной народности. Фольклорное искусство, танцы, исполняемые в народе простыми скотоводами, доярками, – это основа основ. Здесь «золотой клад» фольклора. Я путешественник, побывал почти во всех уголках страны, объездил все аймаки. Только так можно видеть, находить, открывать в уже знакомом что-то новое, тебе неведомое. Обычаи, традиции – это ведь не только прошлое, это и сегодняшняя жизнь. У каждой народности прекрасно сохранились древние обычаи, танцы, костюмы. Я же перевожу этот танец на язык современной народной хореографии, делаю сценическим, в чем-то, может быть, обогащаю, развиваю его.

Вот танец «Прядильщицы». У меня давно была мысль о танце-сказке, где должен был появиться сказочный персонаж – черт, двенадцать или двадцать четыре банда (послушники в монастыре) и столько же девушек-прядильщиц. Однако потом сказку я ставить не стал, остался только хоровод девушек. Танец я нашел в Хубсугульском аймаке. Поехал в далекий Муст сомон. Удивительная была осень. Жители сомона готовились к зиме, стояло всеобщее оживление, но без городской нервной суеты. Люди там какие-то необыкновенные. Девушки и женщины пряли, утепляли юрты, шили теплые вещи к зиме. Во всем был какой-то особый дух и ритм. В движениях девушек чудился танец. Плавный, лиричный, девичий. По приезде в Улан-Батор пошел к ныне покойному композитору Цэрэндоржу. Он и написал музыку.

– Сэвжид-гуай, вы пятнадцать лет бессменный балетмейстер Государственного ансамбля народной песни и танца. Как вы думаете, в чем секрет успехов ансамбля?

– Коротко ответить трудно, однако суть ответа в том, что за пятнадцать лет коллектив вырос, стал настоящей профессиональной труппой со своими традициями, почерком, творческим кредо.

– Что вы можете сказать о нынешнем составе артистов вашей труппы?

– Работает у нас талантливая молодежь, почти девяносто процентов ансамбля – выпускники Улан-Баторского музыкально-хореографического училища, другими словами – профессионалы. Вспоминаю, как набирали мы артистов в первые годы, в начале шестидесятых. Ходили по средним школам, разъясняли, кто мы такие, что нам надо, и зазывали желающих к себе. Помещали в газетах объявления о наборе танцовщиков. Устраивали конкурсы-экзамены. Отбирали из сотни девушек и юношей троих-четверых. Кстати, дальнейшая судьба ансамбля показала, что во многом отбор был верным. К примеру, именно после таких экзаменов к нам попал ныне заслуженный артист МНР Д. Ламжав. Сельский парень сменил перед этим несколько профессий, а призвание свое нашел в танце.

Сэвжид-гуай познакомил меня с тремя артистами труппы: Жадамба-гийн Лхагвасурэн, Галбадрахийн Бай-галмой, Гунгагийн Зоригом. У них много общего: всем им двадцать один год, третий сезон работают в ансамбле, все выпускники Улан-Баторского музыкально-хореографического училища. На мой вопрос, нравится ли им работать в труппе прославленного ансамбля, все трое счастливо улыбнулись. Значит, очень нравится. В разговоре выяснилось, что «потомственных артистов» среди них нет: дедушки и бабушки – скотоводы, родители – рабочие. В училище шли с огромным желанием. Правда, для Лхагвасурэн поступление в училище было проблемой. Родители хотели, чтобы дочка стала врачом: экзамены в училище сдавала тайком от родителей.

– Мне было трудно, но когда поступила в училище, родители поняли, что это для меня посерьезнее девичьих капризов.

– За что же ты любишь свою профессию?

– Во-первых, я считаю хореографию самым красивым видом искусства. Во-вторых, каждый выражает себя по-своему, я это могу сделать в танце. Без наших ребят, без зала, без репетиций я не представляю себя. Иногда меня спрашивают, не скучно ли танцевать одно и то же. Конечно, нет. Танец тот же, но я исполняю его каждый раз по-новому. Один и тот же танец может быть прекрасным. Просто хорошим. И «ничего». Когда видишь радостные лица, огромный интерес к тому, что делается на сцене, понимаешь, что в этом есть и твоя заслуга.

Лхагвасурэн широко улыбается. Такая же улыбка сияет и на лице Зорига. Зоригу, как он считает, всегда везло. Удача неизменно сопутствовала ему. Так было и тогда, когда он кончал десятый класс. Разве мог он представить, что танец, поставленный в их аймаке балетмейстером Сэвжидом, приведет его на Всемирный фестиваль молодежи! После армии Зориг сразу пошел к главному балетмейстеру Государственного ансамбля народной песни и танца. Этот веселый парень – один из самых талантливых артистов труппы. В танце – естественный, веселый, темпераментный.

– Когда работа доставляет тебе радость, просто не задумываешься над тем, сколько осталось до конца репетиции, сколько раз еще будем повторять одно и то же. Это, наверное, и есть счастье...

Слышатся звуки рояля. Звучит уже знакомая мелодия, постукивание каблуков. Доносятся слова Сэвжида: «Так, ребята, начнем отсюда...» Вновь движение, поворот, прыжок... Рождается танец, в котором выражен характер моего народа. Сдержанный и темпераментный, спокойный и азартный, суровый и нежный. История моей страны, древней и молодой. Душа степных людей, вольных и свободных.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.