Не так давно стало известно имя молодого прозаика Игоря Голосовского. Им были написаны роман «В шестнадцать мальчишеских лет», «Записки чекиста Братченко», «Признаю себя виновным» и другие, но наибольшую известность принесла Голосовскому повесть «Хочу верить». Она заслужила одобрение читателей не только потому, что увлекательно написана. Автор умело владеет сюжетом, вовремя останавливает одно событие, чтобы рассказать о другом, «интригует» читателя. Повесть проникнута страстной идеей: молодость верит своим отцам, старшему поколению, и она не ошибается в своей вере. Вот такое сочетание светлой идеи и увлекательной формы помогло И. Голосовскому завоевать «читательские голоса». Захотелось узнать писателя ближе, еще раз встретиться с ним на страницах его новой книги.

Но тут требовательного читателя ждало разочарование. В издательстве «Молодая гвардия» в 1962 году вышла в свет новая книга И. Голосовского, в ней две повести: «Хочу верить» и «Алый камень». И то, что в первой повести было неудачным, но почти незаметным на фоне динамично развивающегося действия и большой идеи, пронизывающей все произведение, в «Алом камне» вдруг вылезло на передний план, приняло большие, уродливые формы.

Буду говорить конкретно. Еще в «Хочу верить» у автора чувствовалась какая-то поспешность, невнимательность к людям, к психологическим портретам героев его книги. Это сказывалось на том, что запоминался, манил за собой сюжет, а действующие лица оставались бледными, безликими. Волновал опять-таки больше сюжет, чем людские судьбы. Но в достоверности этого сюжета не было сомнения, а публицистическая заостренность повести давала повод к снижению требовательности к ней как к произведению художественной литературы.

Во второй повести автор взял стержневой идеей рассуждения о том, что «алый камень» — это камень будущего, придающий особую прочность стали. Образ «алого камня», несомненно, аллегоричен. «Он не может принадлежать двоим. Каждый должен сам найти его для себя... Его нельзя купить и достать по знакомству...» — пишет Игорь Голосовский, прозрачно намекая на моральную ценность «Алого камня». И заканчивает он свою повесть о трех людях, попадающих в самые невероятные переделки, словами: «Матвей и Егорышев нашли свой «алый камень». Нашла его и Наташа. Найдете ли вы?..»

Длинные уши заранее придуманной схемы выглядывают из повести «Алый камень». Эффектно горит теплоход. Отважно спасает девушку Егорышев. Потрясающа любовь Наташи к Матвею Строганову, якобы сгоревшему на теплоходе. Не менее потрясающа и самоотверженна любовь Егорышева. Слащаво, мещанскими словами «разрисовывает» автор поступки своих героев.

О любви Егорышева И. Голосовский пишет так: «Егорышеву исполнилось двадцать шесть. Наташа открыла перед ним целый мир, который надолго заслонил все, чем он жил до сих пор... Обнимая ее, он задыхался от острого, почти нестерпимого ощущения счастья. Его руки весь день сохраняли теплоту ее тела. Он называл ее:

— Моя дорогая лада! Ладушка! Девочка моя...

Конечно, не вслух, а молча, про себя. Вслух произнести такие слова было невозможно...» (Выделено мной.— Н. Р.)

Но то, что невозможно было, по мнению автора, произнести вслух его герою, то, видимо, можно автору писать в книге. А чтобы окончательно «растрогать» читателей и утвердить в них веру в необыкновенную любовь Егорышева, И. Голосовский через пятнадцать страниц повторяет полюбившиеся ему фразы: «Он с бьющимся сердцем обнимал ее, целовал и говорил так тихо, что она не слышала:

— Моя дорогая ладушка, лада... Умница моя. Вслух произносить эти слова было нельзя...» (Выделено мной.— Н. Р.)

Это «сюсюканье» напоминает душещипательные романы, которые писали грамотные барышни прошлого века, и как-то не к липу молодому литератору. Оно не украшает повесть, к сожалению, переполненную перлами типа «ветер холодной рукой упорно гладил его по щеке».

Очень обидно, что автор хорошей повести «Хочу верить» из-за нетребовательности к себе, из стремления напечататься (иначе чем можно объяснить появление «Алого камня»?) сошел до уровня литературщины, обывательского, мелкого описательства. Очень спорны образы второстепенных героев — Долгова и Тани. Эти «модерные» мещане вдруг начинают вещать какие-то истины насчет любви при коммунизме, и при этом автор не стремится осудить сущность таких людей: он как-то безразлично ведет запись их рассуждений:

«— Вы не подумайте, я не за распущенность! — покачала головой Таня.— Но просто сейчас время другое. Каждый век имеет свою мораль. То, что Шекспиру показалось бы ужаснейшим легкомыслием, в наш век стало нормой поведения. Еще Энгельс предсказал, что любовь станет непритязательной, как дружба, ревность исчезнет, а детей будет воспитывать государство.

— Правильно! — опять сказал Долгов и подмигнул Егорышеву.

Таня торжествующе засмеялась и заглянула в рюмку».

Я думаю, приведенных цитат достаточно для того, чтобы читатель понял, с чем ему придется (если уже не пришлось) встретиться на страницах новой повести И. Голосовского. «Хочу верить,— скажет читатель,— что способный автор больше не обманет тех, кто с надеждой возьмет в руки его будущие книги».

Партия ведет с народом, с писателями и читателями, глубокий, сердечный разговор о литературе. Нет, народу небезразлично, какими глазами видит нашу страну, своих современников молодой писатель. Жизнь сложна, и в «нашей буче, боевой, кипучей» на фоне грандиозных дел и свершений не так уж трудно заметить отдельные «червоточины». Партия справедливо указала тем, кто слишком увлекся «раскапыванием» этих темных пятен. Писать только о наших недостатках — все равно что выискивать пятна на солнце. Пятна — они есть, и происхождение их известно, но ведь нельзя, говоря о них, забывать о самом огромном, согревающем наш мир светиле. Не видеть его могут только невежды или те, кто думает завоевать «популярность» своими «чернопятенными открытиями».

Об огромной стране, горячей, сверкающей, как солнце, красотой человеческих подвигов, о людях, строящих коммунизм, о молодежи, подрастающей на смену отцам, победившим фашизм,— как трудно об этом писать, но настоящему художнику невозможно не писать об этом.

Хочется видеть молодых писателей рядом с их поколением. Хочется читать такие произведения о сверстниках,- какие писал о своих ровесниках поэт-комсомолец 30-х годов Борис Корнилов:

...Я от поколенья не бегу.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.