Сталинградская битва была поворотным пунктом в истории германского народа. В самой Сталинградской битве и в событиях, которые сопровождали ее, мы видим отражение, как в капле воды, всех проблем гитлеровской захватнической войны, противоречия между военными требованиями, с одной стороны, и политическими, экономическими – с другой.
Еще с момента окружения, но особенно после провала попытки деблокады, предпринятой 4-й танковой армией в конце декабря, передо мной, как командующим, стояла трудная дилемма. С одной стороны, я получал постоянно категорические приказы удерживать позиции, неоднократные обещания помощи и сообщения об общей тяжелой обстановке. С другой стороны, видя невероятно бедственное и все ухудшающееся положение моих солдат, я, движимый человеческими чувствами, задумывался над вопросом о том, не следует ли прекратить борьбу. Несмотря на полное понимание тяжелого положения подчиненных мне войск, я полагал, что надо отдавать предпочтение точке зрения командования.
Всякий мой самовольный выход из общих рядов или сознательные действия против отданных приказов означали бы принятие с самого начала ответственности за судьбу соседних войск, а в дальнейшем – за судьбу южного участка и тем самым всего Восточного фронта, то есть означали бы, что на меня, по меньшей мере внешне, ляжет основная часть вины за проигрыш войны. Тогда вооруженные силы и народ не поняли бы такие действия с моей стороны. По своим последствиям они представляли бы собой исключительно революционный, политический акт против Гитлера. Такая мысль не входила тогда в мои личные соображения. Она была чужда моей личной природе. Я был солдатом и считал тогда, что именно послушанием буду служить своему народу.
Что касается ответственности подчиненных мне командиров, то они с тактической точки зрения вынуждены были следовать моим приказам точно так же, как я в оперативном звене выполнял данные мне приказы.
Вообще следует сказать, что все представители верховного командования, в том числе и я, находились под парализующим влиянием приказа Гитлера, вышедшего в октябре, примерно следующего содержания: «...Ни один командующий группой армий, не говоря уже о командующем армией, не имеет права без моего разрешения сдать населенный пункт или же окоп...»
С началом русского ноябрьского наступления и окружения 6-й армии, а также частей 4-й танковой армии, в целом 220 – 240 тыс. человек, становилось все более ясно, вопреки всем ложным обещаниям и иллюзиям ОКВ (верховное главнокомандование вермахта), что вместо «победного завершения войны против России» возник вопрос: как избежать на Востоке полного поражения и, следовательно, проигрыша всей войны.
Этими мыслями были целиком поглощены командование и войска 6-й армии, в то время как вышестоящие командные инстанции (группа армии, начальник генерального штаба сухопутных войск и ОКВ) еще верили в шансы на победу или по крайней мере утверждали это.
...После провала попыток деблокады и отсутствия обещанной помощи необходимо было выиграть время, чтобы позволить восстановить южную часть Восточного фронта и спасти крупные немецкие силы, находившиеся на Кавказе.
Можно было полагать, что в случае неудачи вся война будет проиграна только в результате громадного по масштабам поражения на Восточном фронте.
Советские войска сражались за каждую пядь земли. Почти неправдоподобным показалось нам донесение генерала танковых войск фон Виттергсгейма, командира 14-го танкового корпуса... Генерал сообщил, что соединения Красной Армии контратакуют, опираясь на поддержку всего населения Сталинграда, проявляющего исключительное мужество. Это выражается не только в строительстве оборонительных укреплений и не только в том. что заводы и большие здания превращены в крепости. Население взялось за оружие. На поле битвы лежат рабочие в своей спецодежде, нередко сжимая в окоченевших руках винтовку или пистолет. Мертвецы в рабочей одежде застыли, склонившись над рычагами разбитого танка. Ничего подобного мы никогда не видели.
С середины декабря активность противника чрезвычайно возросла. Однажды незадолго до рассвета прямо перед нашим командным пунктом из тумана внезапно появился советский танк с десантом пехоты. Солдаты в снежных окопах были раздавлены. Советская штурмовая группа попыталась ворваться в дома и руины южной части Дмитриевки. Ее внезапное появление вызвало у нас невероятный переполох.
Почти всегда такие атаки предваряются сильным огневым налетом батареи многоствольных реактивных установок, так называемых «катюш», что вынуждает всех прижиматься к земле. По опыту мы знаем, что эта огневая поддержка будет длиться до последнего мгновения, то есть до тех пор, пока советские солдаты не бросятся в еще дымящиеся воронки и на покрываемые осколками участки, чтобы захватить наши позиции или участки обороны.
В таких операциях в зависимости от погоды и направления ветра используется искусственный туман. Для маскировки дымовые снаряды выстреливают и туда, где в действительности наступление не планируется. Этим противник достигает исключительно сильного распыления наших сил и находит достаточно слабых мест, чтобы наносить нам тяжелые потери в людях и в материальной части.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.