Не удивляйся, что пишу второе письмо за день. Хочется поделиться одним переживанием, которое останется на всю жизнь, но не знаю, как все это выразить. Снова по всему вагону гремит радио: слушаем заключительную речь Н. С. Хрущева. Блеск глаз, напряженное внимание, взволнованные лица. Только ребятишки, которых это, может быть, больше всего касается, бегают по коридору, смотрят в окна и иногда удивляют притихших родителей совершенно невообразимыми вопросами, например: «А почему речку не ставят на рельсы?» За окнами Бурятия. Вдруг мелькнет перед глазами яркий узор бурятского ковра, который мирно висит на веревке вместе с алыми пионерскими галстуками... Проезжаем Петровский Завод. Прямо на перроне - обращенный к вагонам, к снующим пассажирам памятник декабристам, отбывавшим здесь каторгу. По конструкции это самая настоящая доска почета, бело-голубая, с цитатами из Ленина и Герцена, с датой основания завода (1789 год), с золочеными бюстами и барельефами людей, хорошо известных в округе. На «доске почета» - декабристы: братья Бестужевы, Муравьев, Горбачевский, Вульф, Мазалевский, Лунин и Пущин, старый, усатый, с мешками под глазами, но оставшийся в воображении вечно юным товарищем Пушкина... В памятнике есть что-то наивное и в то же время очень теплое, сердечное. И растет среди вокзальной толчеи островок тишины и благоговения, все пристальнее вглядываются люди в эти благородные лица... Когда наш поезд отходил от перрона, в Москве упало покрывало с памятника Карлу Марксу, и под звуки «Интернационала» проходили перед нашими глазами белые снизу и темные от сосен сверху горы, и между ними черный лед речки, и дома с бирюзовыми и голубыми ставнями, и цветы на подоконниках, и стройные силуэты завода, депо, электростанция, и огромные кумачовые буквы над путями - «МЫ ПРИДЕМ К ПОБЕДЕ КОММУНИСТИЧЕСКОГО ТРУДА». И хлынули в душу и строки Пушкина, и «Русские женщины» Некрасова, и «Орленок, орленок, мой верный товарищ», и чувство просветления и очищения, связанное с XX и XXII съездами, и мечты о будущем. И все это сливалось со словами «Интернационала», который пели сейчас в Москве коммунисты всего мира. И я рад, что мне довелось это пережить здесь, на Петровском Заводе.

Что должен знать охотник!

Проснулся я сегодня, и показалось мне, что сон продолжается: в пруду плавали утки. После сотен километров застывшей Шилки это выглядело как чудо. Дальний Восток! Человек из соседнего купе выносит чемоданы, а его дочка - озорница Оля - в последний раз показывает мне язык... По склону сопок идут домики, белые, как утки, кудрявится необлетевшая листва, всюду оживление, магистраль то и дело пересекают дороги, у шлагбаумов терпеливо ждут машины, тракторы, подводы. Но ведь этот человек говорил, что в тайге, которая подступает прямо к окнам его дома, он с приятелями охотится на диких коз? Он улыбается и сообщает, что здесь, вдоль дороги и Амура, действительно жизнь кипит, а он живет в тайге, в ста километрах отсюда. Ее и сводить не надо - лишь распахать поляны. Какая земля! Людей сюда, людей... И совсем уж не верится, что этой ночью в морозном Невере сошел Федор Павлович, учитель математики в школе-интернате, куда эвенки привозят своих детей на оленях. Триста километров в автобусе по АЯМ (Амуро-Якутская магистраль) - и он дома. Эвенкийские ребята очень талантливы. Особенно большие способности к математике и к рисунку. Лучшие рисунки и резьбу по кости школа отправляет на выставку в Якутск. Федор Павлович обещал и мне прислать несколько рисунков. Эти ребята очень любят рисовать. А вот с самым его любимым учеником произошла такая история. Он ухитрился сбежать в тайгу, вернулся через несколько месяцев и принес учителям медвежьего сала. Он сам убил медведя, и в честь победителя охотники устроили праздник. И вообще, заявил паренек, он знает все, что должен знать настоящий охотник, и уходит из школы. Долго пришлось убеждать его, что он знает далеко не все. Давно уже среди эвенков есть свои интеллигенты, но Федор Павлович помнит времена, когда таежным людям приходилось втолковывать, что надо носить и менять белье. Он звал меня приехать и увидеть все своими глазами...

Последнее письмо

Это письмо будет опущено во Владивостоке. Я переполнен впечатлениями, а тут еще входит в память Приморье с его голубоватыми сопками, близостью океана, полями и лугами, березками, чьи ветки, не как у нас, тянутся кверху, и копнами, в которых солома не простая, а рисовая или соевая, станции, где стоят памятники партизанам. Теперь я один в купе. Только что сошел мой последний спутник, лейтенант по имени Миша. Он сдал экзамены на заочный радиотехнический факультет и прямо в дороге начал учиться. В руках у него учебник общей химии, пухлый и затрепанный, как роман «про любовь». Вечерами мы с ним читали «За далью - даль». Эта книга куплена в той самой Могоче, куда, как полагал Твардовский, ехали его герои-молодожены. А когда загорался синий ночничок, мы вспоминали разные уголки страны, куда нас заносила судьба. С еле заметным татарским акцентом Миша говорил о Поволжье, Урале, Кавказе, о степях Казахстана, о Дальнем Востоке, о Новосибирске, и выяснилось, что все края красивы и интересны. Особенно хорошо он говорил о горных дорогах: идет автоколонна, посмотришь вверх, вниз - и кажется, будто все машины движутся навстречу друг другу. У Миши, несмотря на молодость, двое детей. Он, между прочим, альпинист со значком и дипломом. Скучает сразу и по горам и по детям, по старым и по новым товарищам. Очень мирный по своему складу человек и, может; именно потому отличный офицер, работник армии. Вагон почти опустел. В первом письме я, кажется, писал, что уходят в прошлое не только паровозы, но и такие дальние пассажиры, как я. Обратно, конечно, полечу. И все-таки думаю, что большинство будущих молодых сибиряков и дальневосточников предпочтут для первого раза поехать поездом. Представляю, с каким волнением они будут стоять у окон перед станциями, где им предстоит сойти, где ждут их сразу и неизведанные дали и тепло будущих очагов... * * * Что же еще можно добавить к этим письмам с дороги? Главное ощущение от дороги и от людей - уверенность в будущем, ощущение необъятности перспектив, которые открыла каждому советскому человеку Программа нашей партии. И еще одно - много у нас хороших людей. Ведь я не выбирал ни вагон, ни своих спутников. И когда Новый год великого двадцатилетия за семь часов (несколько быстрее, чем «ТУ-104») пройдет по знакомой дороге от Владивостока до Москвы, я хочу пожелать этим людям счастья и мира.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.