- И вы серьезно думаете об оставлении ноги, Александра Федоровна?

- Я просто думаю о том, что нога будет ему очень нужна. Лучше иметь две ноги, чем одну. Вот и все...

Это был ее больной. Александра Федоровна отвечала за него. И она начала борьбу, медленную, упорную борьбу за жизнь человека.

Все, что сделано за два месяца, записано в истории болезни. Вот она лежит на столе, испещренная записями, сделанными разными почерками, разными чернилами. Бесстрастные слова. Короткие, отрывочные предложения. Таинственные для не посвященного в латинские названия. Протокол колебаний температуры, числа биений пульса. Кое - где рукописный текст дневника прерывается подклеенными по два листочками с ярко-красной чертой посредине. Это паспорта консервированной крови. За двадцать один день ее перелили свыше двух тысяч кубических сантиметров. Семь человек отдали Трусову свою кровь.

Но есть вещи, которые не записаны, да и нельзя записать в историю болезни. Не запишешь, например, того, что думает, что переживает врач в те часы, когда жизнь больного висит на волоске. Ведь Еремиевская избрала путь не наименьшего, а наибольшего сопротивления, путь полного восстановления бойца. Сколько опасностей ждало ее на этом пути!

Мучительные часы! Бессонные ночи дежурств, когда на короткий отрезок времени внешне наступает спокойствие, а мозг продолжает упорно работать.

Все ли она сделала, что могла? Быть может, есть что - то, что забыто, что надо обязательно сделать? Нет же, конечно, ничего не забыто, конечно, ничего больше делать не следует.

Много раз задавала себе Еремиевская вопрос:

«Не лучше ли ампутировать ногу и тем обеспечить жизнь Трусова прочно, наверняка, ускорить процесс выздоровления?»

И каждый раз ответ оставался тем же:

«Нет! Отступать нельзя. Пусть медленнее наступает улучшение, пусть тяжелее будет больному, пусть и она, Еремиевская, не поспит несколько лишних ночей. Оправданные, необходимые жертвы».

- Как Трусов?

С этим вопросом в кризисные дни входила она в отделение. В немногие часы, проводимые вне госпиталя, мысль снова и снова возвращалась к нему: «Как Трусов?»

День за днем продолжала она борьбу. Здесь, в палатах, где вечерами из сотен наушников доносится под сурдину лирический фортепианный концерт Чайковского или полная оптимизма пятая симфония Бетховена, был тот же фронт, суровый, трудный. На пути наступающей армии, вынужденной преодолевать оборонительную полосу противника, возникают различные препятствия, мешающие движению. Их нужно подавить. На пути Еремиевской тоже возникали и продолжают возникать сотни своих, особенных препятствий. Каждое не похоже на все остальные. Каждое требует своего, особенного противоядия. А времени у военного хирурга всегда в обрез.

... Но наступил, наконец, день, когда, подойдя к постели Трусова, Еремиевская поняла, что борьба здесь закончена и победительницей из поединка вышла она.

У каждого из нас в жизни есть мечта - посвятить себя любимому делу. Каждому кажется, что есть одна область, где он сможет с пользой для общества приложить свои силы. Один хочет строить шахты. Другой - водить паровозы. Третий - управлять огнем зенитной артиллерии, четвертый - стать учителем.

Мечта была и у маленькой посудницы, однажды осенью приехавшей в Ленинград с далекого Амура. Девушка кончила два класса школы. Но она хотела учиться, она хотела стать врачом.

Летними, белыми ночами простаивала она на набережной Невы. По ту сторону реки тянулись старинные корпуса Военно - медицинской академии.

«Туда», - сказала ей мечта.

«А можно?» - спросила девушка.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.