Отступились

В отделе на нее смотрели кто с осуждением, веря слухам, а кто улыбался: «Доборолась? Зачем тебе это вообще было нужно?»

Она до тоски и отчаяния измучила себя вопросами: а может, и впрямь сама во всем виновата? Может, действительно, не столько за дело боролась, сколько суетилась в поисках популярности?

Тогда она и пришла в редакцию.

Нет, на предприимчивую карьеристку, способную холодно изводить людей, она не тянула. Какое там! Растерянная, замкнувшаяся в себе девушка, для которой одно слово искреннего участия и то поддержка, ободрение, сразу ослабившие сковывавшие ее напряжение и настороженность.

Разговор сложился некороткий, с отступлениями в прошлое – в студенческие годы, школьные. Непростой разговор. И не сразу вдруг прояснилось: в чем же ее, Валентины, беда? А беда ее была в том, что Валентина совершенно не умела бороться. Да что там не умела! Она будто и вообще не понимала, что это такое – борьба, столкновение с людьми, интересы которых ты задеваешь.

Да, именно так: не знала, что значит борьба с недобросовестностью, халтурой, расхлябанностью, ложью, двуличием. Та борьба, без которой немыслима работа «Комсомольского прожектора», если он действительно работает. Ведь именно для такой борьбы он и был создан.

Как представляла свою работу в КП? Ей казалось, что самое важное – суметь разобраться в положении дел, отыскать ошибки, выявить волокитчика и указать на них. А дальше все исправится само собой. Ведь она укажет правду. И во время рейда она не уставала объяснять, что их, «прожектористов», цель не наказать, не вывести на чистую воду, а помощь. Она хотела помогать. Честно, открыто.

Вот как она все себе представляла. А оказалось... А оказалось, что, указывая принародно на недостатки, ты вступаешь в борьбу с людьми, которые в них виноваты, или с людьми, которым эти недостатки выгодны и удобны. И потому твои открытия они встречают, мягко говоря, без всякого восторга. И не бросаются их немедля исправлять и заниматься самокритикой. А начинают борьбу с тобой. Выстраивают хитроумную систему самозащиты. Причем не стесняясь в средствах, выбирая зачастую далеко не те, которыми ты пользуешься.

И вот тут, пребывая в расслабленной позе победителя, вдруг открываешь, что борьба за честность и справедливость подразумевает и ответные удары, сопротивление. Яростное, безудержное или замаскированное, но не менее упорное, болезненное.

А Валентину первый же ответный удар повалил с ног. Вверг в шоковое состояние. Она была к нему вовсе не готова. Она-то думала, что раз она права, раз она за справедливость, то все ее только будут поддерживать и благодарить за помощь. И спешить к ней за помощью.

Из рассказа Валентины о годах студенчества становится ясно, что хотя особенно активной комсомолкой она не была, но в субботниках, праздничных торжествах, других общественных мероприятиях участие всегда принимала. И всегда оставалось потом впечатление праздника, чего-то светлого, радостного...

Невольно задумаешься. Да, и здорово это, и прекрасно, и необходимо, конечно. Но ведь одного этого мало для жизни комсомольской организации. Не только праздники нужны и важны, но и будни, когда преодолеваешь трудности, когда добиваешься чего-то конкретного для конкретных людей, когда идешь на помощь, не теряешься перед бюрократами или лентяями… Добиваешься! В столкновениях, спорах без особого деликатничания. Потому как если схватятся люди серьезно, на реверансы и извинения времени не остается.

Потому-то и ставится перед комсомолом задача: больше будничных, реальных, направленных на конкретную помощь людям дел. В таких делах и характер закаляется и умение добиваться своего вырабатывается.

А Валентине, конечно, надо было помогать. Да и комсомол предприятия, на котором она работает, хотелось спросить: как же так – бросить своего товарища в тяжелую минуту, не поддержать его?

И уже выкраивалось время для командировки, когда пришло письмо от Валентины.

«Спасибо за желание помочь, за участливое отношение ко мне. Но я очень прошу: не приезжайте. Не надо вмешиваться. Я не хочу, чтобы снова поднималось это дело...

Не потому только, что я испугалась пересудов. Хотя и испугалась, конечно. Но я поняла, что мне не хватает критичного отношения к самой себе. А все мои беды, может, оттого, что у меня здесь нет друзей и потому мне никто не поможет... Я решила начать не с исправления людей, а с самой себя. Есть такие строки поэта: «Когда изменяемся мы – изменяется мир». Вот я и попробую стать другой».

Что ж, оставалось лишь пожелать, чтобы надежды эти не оказались пустыми, а сбылись. Только... Нет, я вовсе не против самосовершенствования. Никогда не насмешничал над людьми, ставившими перед собой такую цель. Да вот только замечал, что люди становились устойчивее, сильнее характером и умом, приобретали друзей не в уединении, а в совместном, важном и интересном для всех деле. Тогда с них смывалась и неуверенность в своих силах, и слабодушие, и инстинктивное желание отступить. Тогда понимали они для себя, как много может человек. Вот и хочется, чтобы задумалась Валентина: может, этот путь надежнее?.. Да и друзей в стороне от людей разве обретешь? Самая-то, кстати, крепкая и прочная дружба та, когда у людей есть совместное прошлое. Когда им есть что вспомнить совместно. Пусть это даже будут и не радости и веселье, а трудности, испытания. Они-то как раз и связывают крепче всего. Потому и нет ничего прочнее фронтовой дружбы, братства фронтовиков. За ними такие общие испытания, что самой этой дружбе никакие испытания уже не страшны.

Итак, они отступились...

И одно дело, если бы спокойно и безмятежно, с уверенностью, что поступают правильно. А тут у каждого и боль и стыд в памяти и на сердце. Один дернулся было что-то сделать, да решил приберечь себя, другая попробовала, обожглась и решила спрятаться от людей, а третья даже не решилась что-либо предпринять, только на искреннюю жалобу без подписи и достало сил.