Каждый, кто знаком с творчеством Валерия Лукашевича в его, если можно так сказать, хронологической последовательности, задумывается прежде всего о... «странностях любви». Иначе трудно объяснить ряд превращений, которые прошел этот молодой художник.

Первое увлечение – а это была графика – захватило его так глубоко, что сам он просто не думал тогда об ином поприще. И потому, может быть, вторая привязанность оказалась настолько неожиданной, что удивила почитателей его рисунков не меньше, чем самого художника. Он увлекся металлом.

Надо только сказать, что этот испытанный традицией материал в работах Лукашевича предстал весьма своеобразно. Чеканка и литье не увлекли его фантазии. Он предпочел путь неизведанный, взяв в качестве исходного материала обыкновенную проволоку. Оказалось, что этот прозаический и мертвый, в сущности, материал, данный различными сочетаниями фактур, цвета, формы, в руках художника способен являть чудеса. Чудесами и были придуманные мастером звери, птицы, маски – часто забавные, иногда грустные, порой задумчивые, но всегда интересные и необычные... Но вот однажды, как говорится в сказках и как это случается в жизни, руки, привыкшие к холодной жесткости металла, ощутили мягкую теплоту дерева...

Возможно, каждый подумает здесь о том, что принято называть деревянной скульптурой в традиционном ее понимании, и ошибется, конечно. Я говорю «конечно», потому что и здесь художник остался верен себе, избрав если и не неизведанный, то, во всяком случае, мало хоженный путь. Дерево для него не материал, из которого послушные замыслу руки извлекают задуманный образ, а уже готовое творение природы, и рука художника должна только коснуться его, чтобы созданное природой стало произведением искусства. Замысел, то, с чего обычно и начинается произведение искусства, приходит у Лукашевича в процессе работы и неуловимо, но постоянно меняется в зависимости от постижения материала.

Самое трудное и увлекательное, по утверждению художника, – угадать, что таится в дереве. Покрытые корой и различными наслоениями наросты на деревьях, которые в лесу не всякий и заметит, – молчащий до поры оркестр. Он пробуждает фантазию, и дело художника – заставить его зазвучать. Работа похожа на импровизацию, тем более что никогда не знаешь, какой «звук» таит в себе каждый слой, каждый изгиб или цветовой оттенок освобожденного дерева.

Но удивительно и другое. Мир, заключенный в разнообразной текстуре дерева, всегда каким-то непостижимым образом оказывается созвучен человеческим чувствам в самом неожиданном их проявлении. Природа сама как бы перекидывает мостки к душевному миру человека. Интересно отметить, что эти работы не имеют точных названий, всякий волен «прочитывать» их по-своему, но притом каждая вещь не абстрактна, а представляет собой конкретный пластический образ.

Мы рассказали о последнем увлечении художника, отнюдь, впрочем, не настаивая на гаком определении, – он молод...

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.