Охват Карского севера

Рабочие игарских лесозаводов выполнили взятые на себя обязательства. Три игарских лесозавода напилили девять тысяч стандартов лесоэкспорта. Игарка могла уже предъявить больше экспортного товара, чем это требовал экспорт.

Штаб содействия лесоэкспорту, организованный в Игарке, возглавив энтузиазм рабочих нового города, ликвидировал намечавшийся прорыв.

Игарка, выросшая за два года в глухой тайте, теперь насчитывает до двенадцати тысяч жителей. Игарка была замечательна тем, что в период своего строительства она одновременно была уже производящим пунктом, давая иностранным пароходам лес своего игарского распила. Игарка становилась опорным пунктом дальнейшего освоения и штурма необжитого Севера Советов.

Из Красноярска «Комсеверпуть 2» должен был лететь по маршруту Енисейск - Подсменная Тунгуска - Туруханск - Игарка - Диксон - Гыдоямо и обратно.

Накануне отлета из Красноярска весь эки - паж был на самолете. Воздушный корабль набирал полный запас горючего, которого должно было хватить на десять часов полета.

Борт - механик Побежимов вместе с пилотом Страубе работали у носового мотора, который пошаливал, чихал и присвистывал.

Утром в шесть часов девятого сентября командир воздушного корабля Липп произвел побудку экипажа и участников перелета.

Так поздно - девятого сентября - самолет никогда не уходил с юга на север, не отрывался от зеленых берегов к голым скалам, запущенным свежим снегопадом.

Оперившиеся птицы на Енисейском севере уже собирались в табуны, чтобы уходить отсюда через одну - две недели на юг. А мы летели им навстречу, будто менялись местами.

ЛЮДИ - ПТИЦЫ

«Комсеверпуть 2» - двухмоторный воздушный корабль - был построен в Италии и прошел в СССР летом над Средиземным и Черным морями. Из Черного моря «Комсеверпуть 2» пролетел над реками европейской части Союза и опустился в Архангельске. Это было в августе 1930 года.

«Комсеверпуть 2» провел Карскую кампанию и улетел на зимовку в Красноярск. А на следующее лето его повели на север пилоты Липп и Страубе, летнаб Петров и борт - механик Побежимов.

Воздушный корабль вместе с экипажем составлял единое живое одухотворенное существо. Летчик - наблюдатель был его зорким оком, пилоты - мускулами, а борт - механик - его сердцем. Летчик - наблюдатель указывал путь самолету над безымянными реками, над ржавчиной болот, над голубеющими озерами, над морем, закрытым ледяными полями или вспененными беляками волн.

Перед летнабом висела маленькая передвижная карта, по которой был заранее намечен путь корабля. Только в зависимости от силы и направления ветра приходилось отклоняться от обычного маршрута, чтобы лучше использовать ветер, чтобы заставить его не мешать, а помогать полету людей - птиц.

Карта, компас, указатели скорости и высоты да обыкновенные часы - вот приборы, которые находились носовой кабинке летнаба - навигатора воздушного корабля. Летнаб разрешал в воздухе авиационные задачи: как луч - ше спрямить, срезать угол тайги и покороче дойти к намеченному месту посадки. Летнабу были известны маршрут полета, направление и скорость ветра, а смелые пилоты соглашались вести самолет в любую погоду.

У воздушного корабля были сердце, глаза и мускулы, но у него был и остро - отточенный и напряженно - работающий ум. Скорость его мысли не отставала от скорости полета корабля, чтобы не терять и секунды на размышления. Если у каждого животного один мозг думает за весь организм, то на «Комсеверпуть 2» за весь дюралюминиевый организм, за жизнь людей и самолета думали сразу четверо. И все четверо, решая каждый задачу, прислушивались даже во сне к неизбывному стуку двух гигантской силы моторов. Даже сквозь вату проникал в уши грохот винтов самолета. Тысяча двести лошадиных сил несли самолет в воздухе с людьми и тяжелым багажом.

При шестичасовом непрерывном полете пилоты несли часовую вахту. Один управлял самолетом, другой спал, откинув голову на гар - грот пилотской кабины. Только летнабу да борт - механику редко удавалось заснуть. Летнаб мог прикорнуть в своей кабине, если погода была ясная и путь хорошо знаком пилотам» А борт - механик ложился на баки возле пилотской кабины, когда моторы работали, как часы. И каждый раз, ложась отдыхать, борт - механик ставил об этом в известность ведущего пилота. Разбудить борт - механика не стоило труда. Одна - две «горки» и борт - механик был уже на ногах.

Неожиданный спуск и столь же неожиданный подъем самолета на большую высоту - то, что пилоты называли «горкой», человек чувствовал во сне, как и наяву.

Пилоты вызывали к себе борт - механика такими «горками».

Стук моторов равномерный и нескончаемо тягучий, был пульсом искусственной птицы. По стуку люди - птицы определяли здоровье самолета, его моторов. Побежимов, борт - механик корабля, был его доктором, сиделкой, склонившейся над моторами.