Помяв большой рукой лыжную шапку, задержанный ответил:
– Ну, словом, как только я согласился, они сразу начали учить меня плавать с аквалангом.
– Кто «они»?
– Этот самый религиозный деятель, кстати, я вспомнил, он один раз в разговоре назвал себя «мы, евангелисты седьмого дня»... А второй был инструктор по аквалангу, приезжий.
– Почему вы решили, что приезжий?
– Во-первых, говорил с акцентом, потом уж больно был нахальный, на острове таких не встретишь. И, кроме того, ему почти ничего не нравилось, я имею в виду связанное с тем, чем мы занимались. Занятия начали в августе прошлого года. Там же, на острове, но с другой стороны, в каком-то частном водном клубе. И он все время бурчал: «А вот у нас, на Мексиканском заливе...» И вода-де там прозрачнее и бон удобнее. Бон – это, значит, мостки, с которых под воду уходишь, – и то и сё, и пятое и десятое.
С дыхательной трубкой я учился плавать дня два, – эта наука была для меня как игрушка. Потом начали плавание с баллонами, сперва со страховочным тросом – он прицеплялся к моему поясу карабином, и я уходил под воду, разматывая трос на всю длину. Ну, а когда и это освоил, перешли на автономное плавание. Потом сделали перерыв месяца на полтора. Дождались, пока вода похолоднее стала, и начались самые тяжелые экзамены – на срок пребывания в холодной воде. Гидрокостюм сменили, дали другой, с подогревом. А для подогрева – аккумулятор, который крепился на груди. Я испугался: с таким довеском далеко не уплывешь, потопит он меня! Инструктор смеется. Это, говорит, временно. Поплывешь без него, питание будет давать машина. Начал я на пятиметровой глубине под водой сидеть. Двадцать минут, тридцать... До сорока пяти минут дошел, а дольше не выходит – дышать нечем. Тогда дали еще баллон, запасный, научили в воде производить замену. И вот пришел день, показали мне подводный аппарат, на котором предстояло плыть... Но о нем что рассказывать, ваши солдаты, наверно, его уже вытащили.
Не отвечая, майор медленно, с наслаждением потянулся. Глянул на часы, потом на полковника Бондаренко.
– Третий час. На сегодня хватит. Вы как на это смотрите, Сергей Александрович?
– Согласен целиком и полностью, – ответил Бондаренко.
Задержанного увели. Майор Савин отпустил переводчика, предупредив, однако, чтобы он никуда не отлучался. Когда они остались вдвоем, майор, задумчиво глядя в пространство перед собой, проговорил:
– Похоже, что рассказ невыдуманный.
– Что ж, это хорошо, – поддакнул полковник.
– Плохо, Сергей Александрович, очень плохо. Распорядитесь, чтобы немедленно начали поиски аппарата. С фонарями, с прожектором, как угодно, только немедленно!
– Понял, Александр Степанович, – ответил полковник. – Приступаю к исполнению.
Лейтенант Палагутин вернулся в свой город вечерним поездом. Последний автобус в сторону погранзаставы уходил с базарной площади через несколько минут. Федор успел как раз – вскочил на подножку, и автобус тронулся. Он был почти пуст. Два поздних пассажира сошли на окраине. Автобус въехал в лес. Федор прошел вперед и начал всматриваться туда же, куда смотрел водитель, – в белое движущееся пространство, вырываемое фарами из глухой сине-черной тьмы. Водитель, он же в ночные часы и кондуктор, был знакомым. У заледенелой скамьи, странно выглядевшей в этом ночном безлюдье, остановились. Пожелав шоферу спокойной ночи, офицер спрыгнул на твердый, промерзший снег.
Можно было идти по той же дороге. Она пролегала возле заставы и тянулась дальше. Но была еще и другая дорога, вернее, тропинка, которая сокращала путь к заставе примерно вдвое. Лейтенант пошел по ней.
Шагая по знакомым местам, он думал о том, что через пятнадцать – двадцать минут будет дома, разбудит поцелуем Нину, полюбуется спящим Санькой и, конечно же, узнает, что нового на заставе.
В лесу дышалось легко. Мороз щипал лицо, забирался за воротник, но это было не страшно. В детстве в Мордовии и не такие морозы случались. Лейтенант вспомнил родной город Мелекес, своих людей, которых он любил, малый свой народ, который уцелел в огне столетий, чтобы сегодня жить и трудиться свободно.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.