Имя западногерманского писателя и публициста Гюнтера Вальрафа широко известно. Его мужественные репортажи, доказательно и остро разоблачающие антигуманные структуры мира капитала, бесчеловечную эксплуатацию, бесправие, власть «монополии мнений» газетного короля Шпрингера, снискали ему уважение и признательность миллионов. Демократические и антифашистские силы высоко оценили его поистине героическую демонстрацию протеста во времена антинародного режима «черных полковников» в Греции, другие смелые акции, нередко ставившие под угрозу жизнь автора.

Предлагаем вниманию читателей страницы репортажа Вальрафа из «горячей точки» планеты – Никарагуа. Это – свидетельство человека, бескорыстие и честность которого не осмеливаются отрицать даже его враги. Свидетельство очевидца об успехах и проблемах народа, взявшего в собственные руки свою судьбу. Обвинение тем, кто мешает людям Никарагуа идти по избранному пути. И это – как всегда у Вальрафа – призыв к действенной солидарности.

«Вы, должно быть, журналисты...» – сразу заключила, увидев нас, сотрудница таможни в аэропорту Майами. Что, разве никто другой не хочет лететь в эту «небезопасную страну»? Когда в Никарагуа мы покидали битком набитый самолет, который после короткой остановки должен был лететь дальше, в Коста-Рику, назойливо любопытными стали взгляды наших попутчиков.

Мы – это группа западногерманских журналистов, приглашенных правительством Никарагуа посетить страну. Сбегая вниз по трапу, сразу замечаем Эрнесто Карденаля, министра культуры – в черном берете и свободной белой рубахе, прямо на дорожке для выруливания самолетов.

Рядом с Карденалем – Карлос Ринкон, литературовед и профессор университета в Манагуа, со времен революции правая рука Карденаля. Он станет нашим сопровождающим, переводчиком и другом...

...На первый взгляд она выглядит скромной, даже робкой в форме с красно-черными петлицами Сандинистского фронта. Смуглая темноволосая женщина, с которой мы встретились за завтраком воскресным утром, – 27-летняя Дора Мария Теллец, руководитель всех региональных команданте. Мы интересуемся ее жизнью, и она рассказывает о своем детстве в богатой буржуазной семье, где были глубоко верующие родители – католичка-мать и либерал-отец, в юности вставший на сторону рода Сомосы и раскаивавшийся позднее всю жизнь. В семь лет Дора переступила порог школы при монастыре, а в семнадцать была уже в рядах сопротивления. Учеба на медицинском факультете была прервана через три года, так как миссия милосердия в ее «чистом виде» не соответствовала этическим представлениям девушки. В двадцать лет Дора ушла в подполье. «Тогда я взяла единственную книгу с собой – Библию...»

Монахини из ее школы спрашивали потом с ужасом, а посещает ли она отца и мать. Когда Дора Мария сказала, что поддерживает контакты с родителями. они успокоились. «Только коммунистка, – считали они, – может отречься от родителей, но она совсем не такая».

Школьные подруги предоставили ей укрытие в монастыре...

То, чего нам не рассказала она, в Никарагуа знает каждый школьник: у Доры Марии был кодовый номер «два» в группе из 28 смельчаков, которая 22 августа 1978 года, перехитрив посты гвардейцев Сомосы, ворвалась в Национальный дворец. Головная группа прорвалась к залу заседаний, разоружила охрану, сдавшуюся патриотам, и захватила всех депутатов в качестве заложников. Диктатору был выдвинут ультиматум: огласить по радио политический манифест, освободить политических заключенных, выплатить группе 10 миллионов долларов и гарантировать ей беспрепятственный выезд вместе с освобожденными заключенными в Панаму.

Сомоса тянул время два дня. Все переговоры с его посланцами вела участница группы с кодовым номером «два». Вскоре диктатор сдался по всем основным пунктам. Заявление было зачитано, и когда вечером 23 августа автобус с освобожденными из тюрем патриотами и группой захвата направился в аэропорт, тысячи людей с надеждой приветствовали их на улицах Манагуа.

...Сегодня собралось, может быть, не так много народа, как тогда. На празднике Комитетов защиты сандинистской революции – базисной организации фронта – вокруг трибуны тысячи три людей. Едва из репродукторов разнеслось, что будет выступать Дэра Мария, наступило всеобщее ликование. Все скандировали: «Но пасаран!» – призыв фронта на борьбу с контрреволюцией и империализмом. Он звучал в наших ушах еще и тогда, когда мы вынуждены были покинуть свои места, чтобы взглянуть на тех, кто представляет сегодня силы оппозиции.

На одном из баскетбольных стадионов церковь Никарагуа проводила торжества, посвященные 25-летию вступления на пост архиепископа Мигуеля Обандо-и-Браво. Этот священнослужитель стал персонифицированным символом буржуазного сопротивления правлению сандинистов. Такую свою роль он начал играть сразу в «час нуль» – после бегства Сомосы. Навязать сандинистскому правительству переходного президента, затормозить революционный процесс – этот путь избрал Обандо. От него исходят всякого рода обвинения о притеснении католической церкви и ограничении свобод, о чем затем настойчиво вещает президент США Рейган.

Впрочем, сама месса на стадионе была одним из свидетельств несостоятельности подобных утверждений. Оппозиционная газета «Пренса» целую неделю зазывала посетить этот праздник, чтобы само число участников произвело впечатление на сандинистов. Это должно было стать «контрсобранием» в связи с четырехлетием революции, которое вместе с Сандинистским фронтом праздновали в столице провинции Леон 100 тысяч человек.

Около 8 тысяч собралось на стадионе Обандо («Пренса» не преминула сообщить на следующий день о 50 тысячах). Уже даже внешне эти люди отличались от товарищей Доры Марии на празднике Комитетов защиты революции. Здесь была представлена средняя буржуазия, которая одинаково громко аплодировала как архиепископу, так и прибывшему на стадион послу США. Один из ликующих демонстрантов прокричал: «Все голоса – консервативным партиям!»

В последующие дни мы увидели и услышали еще больше об оппозиционерах – о таксистах Манагуа, потерявших клиентов, – тяготившихся долларами туристов из США: о многочисленных маклерах, которые благодаря реорганизации экономики потеряли работу; о врачах, которые до революции за операцию аппендицита, сделанную крестьянскому ребенку, получали от его отца 4000 кордобас (тогда – 400 долларов), а если он не мог заплатить, брали в качестве оплаты корову да пару свиней, то, что составляло основу жизни крестьянина. К оппозиционерам относит себя и владелец доходных домов в Пуэрто-Кабецас, который жаловался нам, что сандинисты запретили ему выбросить на улицу неплатежеспособных постояльцев. Он управляет шестью домами, принадлежащими дяде, спокойно живущему на получаемые проценты в Майами.

Вечером в маленьком городке Никуипогамо мы спрашиваем Карлоса Ринкона, сколько бы из 6000 жителей отдали свои голоса на выборах Сандинистскому фронту. Карлос ответил: 70 процентов. Тот же вопрос мы поставили позднее нашим западногерманским друзьям, которые уже продолжительное время находятся в стране Их оценка: 80 процентов. Райнер, работающий на севере техником (по командировке Немецкой службы развития), рассказал, что контрреволюция в своих радиопередачах обещает после победы снова вернуть в страну землевладельцев, но в то же время оставить без изменения новые права на владение землей крестьян-кампесинос. «Но кампесинос не верят подобной чепухе, – продолжает Райнер, – они знают, что получили от революции».

Земельная реформа дала право 70 тысячам крестьян владеть землей. В почти 4000 кооперативах на собственной земле живут и работают более 60 тысяч семей. Процент неграмотных снизился на 12 процентов (ранее он равнялся 62 процентам).

Пожилой солдат милиции, дежурящий на посту в нашем районе, очень гордится тем, что учится читать и писать. Еще больше он рад тому, что его сын сможет пойти в школу. По оценкам наших западногерманских друзей, в Никарагуа миллион людей сидят за партой, а это одна треть населения. «Здесь даже непросто с кем-то поговорить, – говорит нам Дитер Айх, – у всех по вечерам какие-нибудь курсы».

...Понедельник, первая половина дня. На часах чуть больше девяти. Мы сидим с капитаном Фредерико Керда и двумя юными офицерами связи в кабинете министерства обороны. Капитан водит указкой по карте, показывая укрепленные пункты вооруженных контрреволюционеров – от границ Гондураса на севере и до Коста-Рики на юге, отмечает районы действий врагов революции.

В северных провинциях оперируют бывшие сомосовские гвардейцы, совершая рейды из своих лагерей в глубь страны. Они вторгаются до центральной провинции Матагалпа, нападают на одинокие крестьянские поселки и военные соединения сандинистов. Группы в горных укрытиях и лагерях в лесных чащах снабжаются по воздуху из Гондураса под руководством американских военных советников. С начала года контрреволюционеры убили 500 безоружных людей в Никарагуа; потери сандинистской армии были незначительными.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.