И был день, когда папа взял мальчика Диму в зоопарк и показал ему тигра. У тигра были зеленые глаза с вертикальными зрачками, вокруг черного кожаного носа расходились черные круги, а уши торчали на голове, как два равнобедренных треугольничка.

- Папа, - сказал Дима, когда они отошли от клетки, - я хочу тигра. Папа шел и думал о своем.

- Ну па-ап...

- Ну что, что, что? - раздраженно спросил папа. Если бы Дима был постарше, он бы понял, что в такие минуты о делах говорить не следует. Но Диме было только шесть лет, и он сказал:

- Я хочу, чтобы тигр жил у меня дома.

- Дома живут кошки и собаки, - ответил папа. - А тигры дома не живут. И прошло двадцать лет. Дима работал врачом в «неотложной помощи». Люди вызывали его к себе домой, когда им было плохо, и очень радовались Диминому приходу. Но как только им становилось получше и Дима уходил, они совершенно о нем забывали. Работа была нетворческая, однообразная. И люди, с которыми Дима сталкивался, были тоже однообразны. Когда у человека что-нибудь болит, он говорит с врачом только на эту тему и становится малоинтересен. В день, о котором пойдет речь, Дима был вызван к пациентке, у которой болело внутри.

- Где именно? - уточнил Дима.

- Именно внутри, - уточнила пациентка. Дима ничего внутри не обнаружил, и женщина обиделась, выразив вслух свое отношение к медицине вообще и к Диме в частности. Дима мог бы достойно возразить, но пререкаться с пациентами было запрещено. Он закрыл свой черный фибровый чемоданчик и вышел. Нерастраченная злость давила на ребра, и Дима, оглянувшись на дверь, сказал одно только слово:

- Лошадь. И была у Димы любовь по имени Ляля. Ляля работала в парикмахерской, каждые две недели красила волосы в разные цвета. Они были у нее то черные, то оранжевые, то голубые. Дима приходил после дежурства, останавливался возле окна парикмахерской. Окно было во всю стену, и там, за стеклом, как в аквариуме, медленно двигались люди. Все это походило на замедленное кино, а Ляля со своим капризным личиком как две капли воды походила на Брижжит Бардо. Запросы с Брижжит Бардо у нее были одинаковые, возможности тоже, но Брижжит жила лучше, чем Ляля. Это была несправедливость. В день, о котором пойдет речь, Ляля, как всегда, вышла на улицу и, скучно поглядев на Диму, проговорила:

- Шапку бы ты себе купил другую, что ли... Это было неуважение. И пришел Дима домой, а дома его спросили:

- Ты финскую мойку достал?

- Нет, - сказал Дима.

- Почему?

- Я пришел в магазин, сказали - нет.

- А почему Замскому не сказали «нет»?

- Я не знаю, почему.

- А я знаю, - сказала Димина мама, - потому, что ты тюфяк и ни на что не способен. Даже не можешь примитивно мечтать, как все бездельники. У тебя ничего нет и никогда ничего не будет. Далее мама добавила, что на Диме очень удобно возить воду и что тут ничего не исправишь, потому что эта особенность у него врожденная, унаследованная от папы. И пошел Дима в пельменную. Если ему было хорошо, то от выпитого становилось еще лучше. А если плохо, то еще хуже. Сейчас ему стало хуже. Дима хмуро глядел в мраморный столик и слушал двух своих новых знакомых, стоявших за этим же столиком. На одном была плоская кепочка, другой - без особых примет.

- Ты чего больше всего хочешь? - спрашивал тот, что без примет, у того, кто в кепочке. - Какая у тебя мечта?

- У меня мечта жить долго и не болеть.

- А у меня мечта быть знаменитым, как артист Филиппов.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.