С февраля по дорогам Вьетнама снова идут ночные поезда. Над ними висят американские бомбардировщики. Железнодорожные мосты, вокзалы, длинная лента стальных путей объявлены военными объектами. И все-таки по дорогам идут поезда. В маскировочной зеленой окраске, с притушенным светом, они останавливаются на полустанках, превращенных во временные вокзалы, берут новых пассажиров и идут дальше на юго-запад, туда, где день и ночь гремят бои. Едут бойцы и командировочные, крестьяне и рабочие. Тихие ночные разговоры, тревожные сны - не проспать бы свою станцию... В Главном управлении железных дорог мне рассказали, что по всей трассе приняты меры по обеспечению безопасности пассажиров. Кассы по продаже билетов вынесены далеко от вокзалов. Поезда пассажиры ожидают не на вокзалах, а в заранее оборудованных местах, там, где есть щели и бомбоубежища. По всей трассе созданы пункты скорой медицинсной помощи, удобства для матерей с детьми, которые эвакуируются из южной провинции. Над дельтой Красной реки - свинцовое, серое небо. Временами накрапывает назойливый дождь. Раскисают дороги. Но день и ночь на трассе жизни в любое время суток идут тяжело груженные эшелоны и автоколонны. Особыми знаками уважения в виде ярких цветов, вручаемых на полустанках, открытых улыбок, волнующей любовью пользуются паровозные бригады. Для них линия фронта не обозначена. По ним бьют прицельным огнем американские пираты. Машинист, как капитан корабля, даже под бомбами и обстрелом не может оставить паровоз. Ведь в его руках жизни людей, ценные грузы, которых ждут тысячи, сотни тысяч людей, ждет сражающаяся республика. И нередко на борту паровоза, словно символ бесстрашия, среди зеленых веток можно видеть портрет сайгонского подпольщика Нгуен Ван Чоя, до последней минуты жизни не склонившего голову перед врагом. Мы стоим в будке паровоза, который, медленно набирая скорость, покидает Ханой. Мелькают ажурные арки двухкилометрового моста, связывающего левобережную и правобережную части города в единое целое, коричневые парусники, зеленые рощицы бананов вдоль полотна, железнодорожные мастерские «Зя Лям», и, наконец, уже за городом по обе стороны узкого железнодорожного полотна появляется ровное безбрежное море рисовых полей. Машинист, высокий, смуглый мужчина в замасленной куртке, то и дело поглядывает вперед. В любую минуту может быть объявлена тревога - нужно следить за условными знаками на дороге. На вокзале мне представили его довольно лаконично:

- Ле Ким Шон, машинист, боевой товарищ. Урывками, отрываясь от наблюдения за дорогой, он рассказывает о товарищах и о себе.

- Где родился? О, очень далеко отсюда. Так далеко, что за пятнадцать лет так и не смог побывать дома. Как сюда попал? Из концлагеря. Вы, может быть, слышали про остров Пуло Кондор в Южном Вьетнаме? Страшный остров. Пять лет пробыл там за колючей проволокой... Шон снова высовывается в окошко и парой слов обменивается с начальником первого вокзала. Поезд снова набирает скорость... Свой первый рейс Ле Ким Шон сделал в 1958 году кочегаром, на дороге, которую восстанавливал своими руками. А вот уже два года он сам водит паровозы. С ребята-ми из бригады - помощником машиниста Тхуаном и кочегаром Чи - у них крепкая дружба. Еще больше они привязались друг к другу в последнее время. Многое пережито, многое проверено, понято. Вот лишь последние, наиболее запомнившиеся эпизоды войны на рельсах. В 60 километрах от Ханоя Шон выглянул в окошко и увидел. замершие машины, бегущих людей. Что делать? Мысль работала четко, даже как-то спокойно. Состав не замаскируешь, кругом открытая местность. Дал команду: «Полный вперед!» Неожиданно показались на бреющем полете американские самолеты, ударили ракетами. Затем ушли в сторону. Полный вперед! Через семь километров можно уйти на запасной путь в укрытие. Снова атака. Атаковали американские бомбардировщики - истребители «Фантом». Вперед! Назад! Стой! Полный вперед! Сколько было вложено чувства, железной воли в эти короткие команды! Были моменты, когда можно было различить даже лицо американского летчика. Несколько раз пришлось отцеплять паровоз, потом самолеты отогнали. Медленно двигался к разбитому вокзалу небольшой израненный состав. А здесь через несколько минут снова налет. И тогда паровозная бригада стала боевым расчетом: подносили снаряды зенитчикам. Бомбы рвались справа и слева. После налета подсчитали: в радиусе нескольких сот метров было сброшено около сорока бомб. Через некоторое время путь отремонтировали, и паровоз «101» снова продолжал путь, приветствуя первую попавшуюся на пути машину коротким гудком. А через день по Метеорологической улице, что на окраине Ханоя, широким шагом, насвистывая песню, шел высокий смуглый парень. Шона дома ждали жена и сынишка, которому только что исполнилось два года... Паровоз сбавляет ход, впереди крупная железнодорожная станция Нам-Динь, 87-й километр от Ханоя. На трассе пока спокойно, и поезд медленно останавливается. Дождя здесь не было. Под серым светом луны видны искореженные бомбами и ракетами вокзальные помещения, темные выбоины и ямы - воронки от бомб. Пассажиры выскакивают на перрон, и он уже не кажется таким пустынным. Смех, разговоры, крики. С фонарем в руке навстречу нам выходит небольшого роста человек, обнимается с Шоном. Это Хо Ван Кау, бессменный начальник вокзала. За последние месяцы американские бомбардировщики десятки раз бомбили город, текстильный комбинат, вокзал... Горячими были эти дни. Однажды тревогу объявили в то время, когда к вокзалу приближался пассажирский.

- Мы успели, - рассказывает Кау, - дать сигнал, и поезд на всех парах умчался в обратную сторону. От прямого попадания загорелась цистерна. Сцепщик Хонг и я бросились отцеплять вагоны, еле успели. После бомбардировки на территории вокзала осталось несколько неразорвавшихся бомб. Мобилизовали всех, помогли ополченцы. И через несколько часов по трассе мимо вокзала с гудком пошел первый эшелон. Последние дни спокойно, - говорит он. - Лишь в Нинь-Бине несколько дней назад сбили американский самолет. До Нинь-Биня отсюда 28 километров. -А вообще-то поторапливайтесь, - добавляет начальник вокзала. Через несколько минут под мерный стук колес мы двигались к Нинь-Бйню. Станции, полустанки, и им одного огонька. У незнакомой станции поезд останавливается: на трассе тревога. Путь дальше закрыт. В небе Вьетнама американские самолеты...

Ханой – Нам-Динь

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.