Неистовая Джоан

— Когда мама впервые узнала о напалме и детях, она пошла на пустынный берег океана — мы тогда уже перебрались в Калифорнию — и долго проплакала в одиночестве. Несколько дней спустя она была со мной на демонстрации протеста в Санта-Рите.

Полиция арестовала мать и дочь. Власти Калифорнии по личному указанию губернатора Рональда Ригэна, бывшей голливудской кинозвезды, бросили миссис и мисс Баез за тюремную решетку.

— Я не в претензии на мистера Ригэна, — говорит Джоан с иронической улыбкой. — Мы оба служители муз: он — войны, я — мира. Не считая этой небольшой разницы, и он и я — люди искусства.

Служители муз, люди искусства... И между ними в современной Америке пролегла незримая, но тем не менее глубокая пропасть Недаром Джоан — «гитара мира» часто противопоставляется еще одной голливудской кинозвезде — Бобу Хоупу, «шуту Пентагона».

— А ведь когда-то он был моим любимым актером. В детстве я безудержно хохотала на его фильмах. Он был таким смешным. Я была просто без ума от него. Сейчас он уже не смешон, а жалок. Жалок и противен...

Джоан была еще девочкой, когда ее отец в порыве очередных скитаний покинул Стейтен-айленд и перебрался со всей семьей в небольшой калифорнийский городок Редлендс. Там Джоан впервые столкнулась с расовой дискриминацией. Цвет ее кожи был недостаточно белым по стандартам истинного американизма. Ведь она была мексиканкой, «чикано», парией. А жизнь «чикано» в Америке — сущий ад. Недаром в народной мексиканской песне поется:

«Янки! Ты украл мою землю.

Ты лишил меня родного языка.

Ты убил моих сыновей.

Ты упрятал меня в тюрьму.

Ты сделал меня нищим.

Ты убиваешь меня на улицах

и полях,

И тем не менее ты имеешь

наглость называть себя

моим другом!»

Подобных «друзей» у Джоан было хоть отбавляй и в редлендской школе и в Бостонском университете, куда она поступила в конце пятидесятых годов.

Именно в Бостоне Джоан впервые начала петь и играть на гитаре. Артистический талант, долгое время дремавший в девушке, неожиданно прорвался наружу кипящей струей гейзера. Он, словно метеор, пронесся над Америкой и сделал Джоан знаменитостью буквально с вечера на утро. Казалось, еще вчера ее аудитория ограничивалась узкими клетушками студенческого общежития, а сегодня ее слушала уже вся страна. Триумфальное выступление Джоан в 1959 году на фестивале народных песен в Ньюпорте было символическим признанием рождения нового американского рапсода первой величины.

Феерический взлет певицы объяснялся не только ее исключительным артистическим талантом. Талантливых народных певцов в Америке много, но Джоан Баез одна. «Секрет величия Джоан в том, что она держит руку не просто на струнах гитары, а на пульсе страны», — говорит ее друг, знаменитый негритянский певец Боб Гибсон. Да, так оно и есть. Конечно, Джоан нашла свою аудиторию, но и эта аудитория — современная прогрессивная молодежь Америки, бросившая смелый вызов расизму и войне, — нашла свою Джоан. Она стала выразительницей дум я чаяний нового поколения, искавшего место в жизни на антивоенных митингах, на антирасистских баррикадах. Она создавала песни, которые звучали на этих митингах и баррикадах, песни, словами и ритмами которых говорило само Время.

Творческая и политическая биографии Джоан нераздельны. Они намертво переплетены, спаяны. То же самое можно сказать и о ее личной жизни. Я уже рассказывал о родителях Джоан. Несколько слов о ее супруге. В 1968 году Джоан вышла замуж за «шестифутового революционера» Дэвида Харриса, руководившего движением против несения военной службы во Вьетнаме. Он организовывал церемонии публичного сжигания военных билетов, устраивал побеги «дезертиров мира» в Канаду и Швецию, вел агитационную работу среди вьетнамских ветеранов. Почти сразу же после женитьбы на Джоан Дэвид был арестован властями за отказ надеть военную форму. Когда у Джоан родился сын — его назвали Габриелем, — отец все еще находился в застенках.