На берегу Тылга-Ваям

Американец щедро угощал оленеводов спиртом, а когда Юльте и другие пастухи теряли над собой власть, Блейк забирал понравившиеся ему меха и уезжал.

Когда потом Юльте прикидывал, сколько пороха и чая можно было бы получить за увезенные американцем шкуры, он мрачнел. Проклятое виски! Что за дьявольскую силу содержит в себе эта бесцветная жидкость! Она делает человека веселым, заставляет забыть все на свете...

Но однажды – это случилось после особенно удачной охоты на котиков – Юльте и другие охотники решили не давать американцу шкурки, а отвезти их в факторию. Блейк, узнав об этом, сперва удивился, а потом рассвирепел. Но оленеводы, каждый из которых не раз встречался один на один с самим умкой-медведем, молча встали перед Блейком. Потом один из них погрузил все, что привез с собой американец, на его нарты.

– Уходи отсюда, – сказал пришельцу Юльте, – ты потерял свое лицо. Ты обманывал нас. Уходи – Американец уехал, с опаской оглядываясь на мужчин, молча глядевших ему вслед.

А потом в тундру пришли совсем другие люди. Они объявили войну бескультурью, шаманам, болезням. Повсюду стали появляться школы, медпункты, бесплатные интернаты.

– Да, совсем, однако, другой стала тундра, – задумчиво говорит старик. – Везде самолеты, машины – хорошо! А сегодня видишь, сколько подарков получил Юльте! Еле домой все унес...

Мы долго еще сидим на берегу Тылгаваям, раздумывая над нехитрой историей, рассказанной шестидесятидвухлетним пастухом, вспоминая тех, кто когда-то рвался а эти богатые края за золотом Севера – мехами – и нес коренным жителям нужду и болезни. Перед нами снова встает Светлана Ханина, комсомолка, сажающая в тундре тополек, обучающая корякских детей английскому языку, и сотни ее подруг и друзей, которые живут сейчас во всех отдаленных уголках полуострова. Ведь это им предстоит воплотить в жизнь величайшие предначертания партии и заложить здесь, в суровом северном краю, основы нового общества. Это люди, в руках которых будущее Камчатки – культурной, индустриальной...